То не черти в поднебесье месят
Дёготь ночи, что Творцом дана нам,
То макаки утащили месяц -
Перепутали его с бананом.
И луну бы в полнолунье спёрли,
Чтобы слопать вместо апельсина,
Ведь из высей – из галактик дёрна -
Звёзд повыдергать они не в силах!
Ох, и стервы эти обезьяны!
Всё с ужимками, да волосаты,
Что ни лидер - то не без изъяна,
Что ни самка - то и голозада…
Хорошо хоть до утра сокрыты
В гуталиновую дрёму джунгли...
Но - рубиновы и ядовиты –
Скоро вызреют восхода угли!
Вот тогда дипломатично скалься,
А не то ведь оплетут лианы -
Пусть не снимут с краснодарца скальпа,
Но поглотят, аки пеликаны.
Да не зарься на чужие пальмы
Стройно-ствольные, как флагов древки,
Где коричневые бродят парни,
Где кофейные гуляют девки.
Ох, и лаковы у девок бёдра,
И налиты, что кокосы, перси!
Поневоле скосоглазишь морду
На туземные их пляски-песни.
Барабанят виртуозы джембе* -
Светло-розово летят ладони…
Подари им свой последний джемпер
И чехол от ноутбука «Sony».
Чтоб для джембе не сгубили зебру,
Ободрав с неё тельняшку-шкуру…
Лишь не суйся сгоряча в их дебри
И к закату поспешай на шхуну.
Пусть Гвинейского залива солнце
Окровавит капитанский мостик,
И помчимся мы к родным японцам
Прочь от Берега Слоновой Кости!
*Джембе - западноафриканский барабан из кожи козы или зебры. На джембе играют руками.
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
28 декабря 1961
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
