Наверное, во мне много гнедых лошадиных сил,
если дым сигарет с ментолом не убил до сих пор.
Помню, как ты пепельницу мне подносил и просил
не гасить окурки в кактусах, за рюшечками штор.
Думала: "Боже, мужик в рюшечках, не курит, не пьёт...
Читает не морщась всё, написанное мной зимой,
варит кофе, делает бутерброды, смотрит мне в рот.
Делает всё, чтобы чувствовала себя за стеной".
Я и чувствую. Только стена заменяет весь мир.
Предсказуемость ситуаций разъедает глаза.
Уничтожить кумира, которого ты сотворил,
собираюсь сама. Докурю. И придётся сказать,
Что ты милый, хороший и чья-то живая мечта
о борщах и кричащих младенцах в нарядных кульках.
Мне хватает полпачки CAMEL и большого листа.
И весь мир - карандаш с мягким грифелем в твёрдых руках...
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Авторизация
Камертон
