оперённое небо
коснулось камня руками.
и под пальцами
женскими
вздрогнул замшелый камень.
и почувствовал ветер –
почувствовал, что под камнем –
пульс,
что под камнем – пламя,
что под камнем –
горячий, ещё не остывший пепел.
а под камнем чужая кожа дрожит, живая,
а под камнем тёплое тело тихонько гнётся.
а под камнем – рожь горчит во рту озимая,
а под камнем – снег, а под камнем – холод и солнце.
а под камнем – жёсткая ткань вокруг узких бедёр,
а под камнем – грозовое шуршание платья...
а под камнем бьётся в висках солёное море,
а под камнем пахнут озоном крепкие складки.
а под камнем – пляс, а под камнем – смех,
а под камнем – слёзы,
на губах – отказ, на губах – рассвет,
на губах – узоры,
на камнях – трава,
на камнях – волос рассыпанный ворох,
по камням бегут босиком растрёпыши-грозы.
а у берега – трав морских спиральные косы,
а у берега – соль земли выгорает коркой,
а у берега птичий крик бежит по откосу,
и весёлой пылью пахнет ветер прогорклый.
а ещё можно камушков насобирать в ладони,
разноцветных, всяких, каких ни найдёшь на пляже...
а солёная синь мурлычет под гротом сонным,
и баюкает, и заманивает, и куражит.
***
летом лес похож на большого странного зверя,
что проснулся едва-едва после долгой ночи.
весь-то день его хвост пушистый шуршит за дверью
и как будто зовёт пойти туда в одиночку.
...воздух пряно дрожит в гортани, поющей низко,
отзываясь в кончиках пальцев тончайшей нитью...
отчего в волгло-мшистой чаще так пахнет риском,
отчего так легко идти почти по-наитью?
оттого ли, что сквозь пульсирующую кожу
пробиваются песнопения наших древних?
оттого ль, что они вот здесь проходили тоже,
когда лес со всех сторон обступал деревни?..
лес шуршит меж ветвями перьями дикой птицы,
что-то прячет в сумрак, по-зверьи дышит в затылок...
и потом ещё долго-долго и странно снится
филигрань его перепутавшихся тропинок...
***
...ночью там, на северной старой башне,
где площадка с осыпавшимся парапетом,
так что там стоять так чудесно и всё же страшно,
напролёт всю ночь поёт поднебесный ветер.
и, когда глядишь в искристую кожу неба,
что поёживается от лёгкой ночной прохлады,
то невольно вздрагиваешь и тихо шепчешь: «А мне бы
вместо пальцев – перья, чтобы летать над градом...»
***
Оперённое небо мягко касалось камня,
и меж пальцев его беспокойно мерцали искры.
и горячий камень вздрагивал под руками,
а под камнем билось сердце в трепетном ритме.
Я помню, я стоял перед окном
тяжелого шестого отделенья
и видел парк — не парк, а так, в одном
порядке как бы правильном деревья.
Я видел жизнь на много лет вперед:
как мечется она, себя не зная,
как чаевые, кланяясь, берет.
Как в ящике музыка заказная
сверкает всеми кнопками, игла
у черного шиповика-винила,
поглаживая, стебель напрягла
и выпила; как в ящик обронила
иглою обескровленный бутон
нехитрая механика, защелкав,
как на осколки разлетелся он,
когда-то сотворенный из осколков.
Вот эроса и голоса цена.
Я знал ее, но думал, это фата-
моргана, странный сон, галлюцина-
ция, я думал — виновата
больница, парк не парк в окне моем,
разросшаяся дырочка укола,
таблицы Менделеева прием
трехразовый, намека никакого
на жизнь мою на много лет вперед
я не нашел. И вот она, голуба,
поет и улыбается беззубо
и чаевые, кланяясь, берет.
2
Я вымучил естественное слово,
я научился к тридцати годам
дыханью помещения жилого,
которое потомку передам:
вдохни мой хлеб, «житан» от слова «жито»
с каннабисом от слова «небеса»,
и плоть мою вдохни, в нее зашито
виденье гробовое: с колеса
срывается, по крови ширясь, обод,
из легких вытесняя кислород,
с экрана исчезает фоторобот —
отцовский лоб и материнский рот —
лицо мое. Смеркается. Потомок,
я говорю поплывшим влево ртом:
как мы вдыхали перья незнакомок,
вдохни в своем немыслимом потом
любви моей с пупырышками кожу
и каплями на донышках ключиц,
я образа ее не обезбожу,
я ниц паду, целуя самый ниц.
И я забуду о тебе, потомок.
Солирующий в кадре голос мой,
он только хора древнего обломок
для будущего и охвачен тьмой...
А как же листья? Общим планом — листья,
на улицах ломается комедь,
за ней по кругу с шапкой ходит тристья
и принимает золото за медь.
И если крупным планом взять глазастый
светильник — в крупный план войдет рука,
но тронуть выключателя не даст ей
сокрытое от оптики пока.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
