Коробейник-сосед (а подпольно и водкой торгаш)
Озирает мой двор, заезжая на свой, в иномарке…
Всё ему не понять, чем живу я – не тать, не алкаш -
В глинобитной хибарке.
Спохватился декабрь - на бесхозную улицы грязь
Рассыпает, чудак, растворимые белые дрожжи.
И на «точку» - к соседу - клиенты скользят, матерясь,
По раскисшей дорожке…
Эх, похмельная Русь! Всех твоих узаконенных бед
Не забелит зима даже самым метельным напором!
И плюёт иномарка на старый мой велосипед
Под штакетным забором…
И плевать алкашам, что шагнув за свои пятьдесят,
Не обрёл я заслуг, как и крыши* приличной над хатой…
Но зачем-то декабрь одевает станицу в наряд -
С новогоднею ватой!
И зачем-то мой взор первоснежные дали манят…
И за то, что поэт, а не ушлый торгаш и не вор я,
Величают по отчеству юные звёзды меня
На вечернем подворье!..
Ни ты, читатель, ни ультрамарин
за шторой, ни коричневая мебель,
ни сдача с лучшей пачки балерин,
ни лампы хищно вывернутый стебель
- как уголь, данный шахтой на-гора,
и железнодорожное крушенье -
к тому, что у меня из-под пера
стремится, не имеет отношенья.
Ты для меня не существуешь; я
в глазах твоих - кириллица, названья...
Но сходство двух систем небытия
сильнее, чем двух форм существованья.
Листай меня поэтому - пока
не грянет текст полуночного гимна.
Ты - все или никто, и языка
безадресная искренность взаимна.
<1987>
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Авторизация
Камертон
