В семь океанов аквариум. Спит планктон. Учится просыпаться, но – без дублёров. Ты расправляешь его полудетский стон шёпотом-погремушкой (пощады – горлу!). Глохнет небесный трубач – ты даёшь взаймы, раз уж отпущено было полцарства слуха. Ты бы и чёрные дыры смогла б умыть, но пожалела прикид – хороша косуха. Был бы, наверно, забавнейший космокросс, стихозабег на автующем фортепьяно, если бы ангелам не прищемили хвост в тщетной попытке схватиться за их сопрано.
Это – такой холодный-холодный дым, шарфом домов укутанный (в доме – тесно). На подоконнике дыма сидишь с худым ты паучонком из перьевого теста. Богову шерстку на лапках расчешешь да пёрышки выбелишь – и пергидроля чище. Ты его даже научишь читать и ждать, что рассветёт в небе глянцевой полной вишней.
Над облаками волчата в очках из слов пялятся вниз, идиллию взглядом гладят. Взгляд очень чуток и чувственно-невесом, так, что шуршит гранатово твой халатик. Дым к паучонку поближе ползёт – под кисть. Кисть мягко светится – вся из чешуек-шрамов. Дети туманностей вздрогнули, осеклись – ты их кормила хлопьями мандельштамов, кристи-кристаллами нового серебра, в мягких насечках твоей двадцать первой пробы, собственным вязким желе из добра добра и калорийно-бродской тяжёлой сдобы.
Крошки – грозе, и состав простучит в объезд курского купола, по ободочку радуг. Радуги обнимают нашитый крест и прижимаются к утренним балюстрадам.
На подоконнике дыма, так глубоко, что из-за ширмы отчётлив Марии лепет, воздух оранжев и чист. И дышать легко, если на выдохе – мир и кусочек неба.
Т. Зимина, прелестное дитя.
Мать – инженер, а батюшка – учетчик.
Я, впрочем, их не видел никогда.
Была невпечатлительна. Хотя
на ней женился пограничный летчик.
Но это было после. А беда
с ней раньше приключилась. У нее
был родственник. Какой-то из райкома.
С машиною. А предки жили врозь.
У них там было, видимо, свое.
Машина – это было незнакомо.
Ну, с этого там все и началось.
Она переживала. Но потом
дела пошли как будто на поправку.
Вдали маячил сумрачный грузин.
Но вдруг он угодил в казенный дом.
Она же – отдала себя прилавку
в большой галантерейный магазин.
Белье, одеколоны, полотно
– ей нравилась вся эта атмосфера,
секреты и поклонники подруг.
Прохожие таращатся в окно.
Вдали – Дом Офицеров. Офицеры,
как птицы, с массой пуговиц, вокруг.
Тот летчик, возвратившись из небес,
приветствовал ее за миловидность.
Он сделал из шампанского салют.
Замужество. Однако в ВВС
ужасно уважается невинность,
возводится в какой-то абсолют.
И этот род схоластики виной
тому, что она чуть не утопилась.
Нашла уж мост, но грянула зима.
Канал покрылся коркой ледяной.
И вновь она к прилавку торопилась.
Ресницы опушила бахрома.
На пепельные волосы струит
сияние неоновая люстра.
Весна – и у распахнутых дверей
поток из покупателей бурлит.
Она стоит и в сумрачное русло
глядит из-за белья, как Лорелей.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
