В городе запах прогорклой солярки,
Едкий клубящийся дым,
Злые глаза, как свечные огарки,
Мат перестал быть благим.
Клочья нейлоновых порванных флагов,
Шелест подвязанных лент,
Вопли и слёзы, стареющий на год
В лыжных обмотках студент.
Здесь, где сжигают мосты и газеты
Вместе с опавшей листвой,
Кто может дать хоть подобье ответа:
Кто он, откуда такой?
Здесь громоздят безнадёжные стены,
Камни свергают с вершин,
В мутном болоте вздымается пена,
Мелкое мнится большим.
В каске, с тяжёлым мешком за плечами,
Свёрнут в рулон каремат,
В городе страх не стихает ночами,
Длится нон-стоп маскарад.
Брань площадей, письмена на фасадах,
Гулкий настырный клаксон,
В городе, ставшем синонимом ада,
Молишься только на сон.
Холодно, скользкий затравленный ветер
Выстелил мусор горой,
С рожей в грязи, с бодуна на рассвете
Новый воспрянет герой.
Чем и когда, но поверь, неизбежно
Кончится весь этот бред,
В город, что встрял по шкале где-то между,
Выйди купить сигарет.
Обычно мне хватает трёх ударов.
Второй всегда по пальцу, бляха-муха,
а первый и последний по гвоздю.
Я знаю жизнь. Теперь ему висеть
на этой даче до скончанья века,
коробиться от сырости, желтеть
от солнечных лучей и через год,
просроченному, сделаться причиной
неоднократных недоразумений,
смешных или печальных, с водевильным
оттенком.
Снять к чертям — и на растопку!
Но у кого поднимется рука?
А старое приспособленье для
учёта дней себя ещё покажет
и время уместит на острие
мгновения.
Какой-то здешний внук,
в летах, небритый, с сухостью во рту,
в каком-нибудь две тысячи весёлом
году придёт со спутницей в музей
(для галочки, Европа, как-никак).
Я знаю жизнь: музей с похмелья — мука,
осмотр шедевров через не могу.
И вдруг он замечает, бляха-муха,
охотников. Тех самых. На снегу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
