Когда-нибудь (у жизни – свой черёд)
взлечу, вздохнув наверно облегчённо,
туда, где кто-то ждёт меня упорно,
а, может быть, уже никто не ждёт,
забыв про надоевший серый фон
обычных ежедневных неурядиц,
которые вредить мне умудрялись
моей любви и нелюбви вдогон.
Взлетая, брошу свой прощальный взгляд
на всех друзей (себе отметив – бывших),
узнав в полёте улицы и крыши
в том городе, который был мне рад
и каждый раз подбадривал: "Держись!",
где я, любовь встречая с нелюбовью,
нередко недовольная собою,
зачем-то проклинала эту жизнь.
Когда-нибудь… Знать не хочу – когда...
У бениной – черёд, и было б странным,
когда послали к ней, не стать в нём крайней…
Она мне подсказала: не беда –
пока над головою облака,
о том, что всё не так, скулить не вправе,
старайся, по возможности, исправить
всё то, что вкривь и вкось, живёшь пока…
В животе у кита,
на котором лежит
Земля
Непечально живёт
всех ушедших людей семья.
Здесь матросы
с «Варяга»,
индейские племена,
здесь Гомер,
Че Гевара,
Бах,
и всегда весна.
В животе у кита,
на котором лежит Земля,
Пишет новый французский эпос Эмиль Золя,
Циолковский скальпелем режет кишки небес,
Здесь Мария Каллас — Алиса в стране чудес.
Для шахтеров небо
в алмазах даёт угля
В животе у кита, на котором лежит Земля,
Здесь твои прабабушки
вяжут огромный шарф,
Здесь Сервантес с Пушкиным выпьют на брудершафт.
Для крестьян плодоносят вечно теперь поля
В животе у кита,
на котором лежит Земля!
К рыбакам прилипают рыбы,
к цветам шмели,
И Рублёву разводит краски вином Дали.
Помирились враги,
обучаясь любви с нуля,
В животе у кита,
на котором лежит Земля,
Здесь для каждого нелегала есть свой сарай,
И своё здесь солнце,
и свой здесь
солдатам рай.
И гремит у бездомных поэтов
в карманах медь,
Они ходят по свету, как будто исчезла смерть,
И Есенину ослабляет петлю Рембо,
И на ослике к ним приезжает под утро Бог.
Сообщает,
что здесь их поэмы нужней, чем там...
И они отвечают: «Мы веруем, Капитан!»
Ной в своём батискафе
опять обогнул Казбек,
С потолка Микеланджело сыпется русский снег,
И с Ландау играет в шахматы Еврипид,
А над крышей Большого Уланова все парит.
И не в том ведь дело, что кровью писал Басё,
А лишь в том, что мы все молекулы — вот и все.
Так волшебные птицы клюют под собою сук,
Так луна себе ухо Ван Гога пришила вдруг.
Мы блокадники, партизаны, мы неба дно,
Мы дерёмся и спорим, язык проглотив родной.
А потом Капитан скомандует «от винта»,
И мы все попадём навечно в живот кита.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
