А вы умели ждать? Аж до последнего, до слез!
Умели вы так безнадежно ждать?
Могли зачеркивать в календаре число – вопрос,
те дни и ночи, сил где не хватает жить и даже спать?
Так искренне вы ждать могли,
считая время крепким чаем и простудными глотками,
и километрами, и лицами, объятьями, ночами?
Вы научились лгать себе и в нимбы превращать ноли?
Лгать так себе, чтоб верить самому, чтоб даже мозг
блокировал все явные и непростые факты,
и слепо видел лишь весну, а не мороз,
лишь что придумали себе вы как-то!
Вы посчитали, сколько капель слез
в обычной чайной ложечке и горечи промилле?
Когда - нибудь с душой своей вы жили
отдельно, в разных весях, странах, городах,
и зная лишь одно, - она находится в руках
надежных. Дышит. И, что главное, - спокойно.
Хоть раз глушили боль и приступ сплина
не сигаретою дешевой и не алкоголем,
усилием последним доброй воли?
Считали, сколько нужно вам адреналина
в крови на это все? Как слез в той чайной ложке!
Продать готовы были душу за немножко,
одно мгновение? Умели, чуть дыша,
понять, что ваша никому не надобна душа,
как ни искали б вы, и как бы с нею не носились?
А знаете, как это, так хотеть чего-то, но без прока,
до боли в животе невыносимой, ноющей, глубокой?!
Вы знаете? Я поздравляю вас! Вы жили!
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
28 декабря 1961
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.