Но какая гадость чиновничий язык! Исходя из того положения... с одной стороны... с другой же стороны — и все это без всякой надобности. «Тем не менее» и «по мере того» чиновники сочинили
Настанет час, не ведаю когда,
Пылинке на столешнице гигантов,
Заложнице неведомых мне игр,
Пытающейся сдать экзамен строгий,
Вложившей в бытие свои года,
Внезапно появившейся когда-то,
Мне станет безразличен этот мир,
Который преподал свои уроки…
Единственной такой и, вместе с тем,
Как все, что были до и после – энной,
Смирившись, что другим уже не верю,
Надеясь на Всевышнего притом,
Устав от мельтешения страстей,
От глупости взаимных оскорблений,
Пытаясь не стучать картинно дверью,
Уйду из этих мест своим путём…
Крутнётся шестерёнка, не спеша,
Космических часов в движенье вечном,
Блеснёт послесвечением душа,
Оставив след свой на дороге Млечной…
Кухарка жирная у скаред
На сковородке мясо жарит,
И приправляет чесноком,
Шафраном, уксусом и перцем,
И побирушку за окном
Костит и проклинает с сердцем.
А я бы тоже съел кусок,
Погрыз бараний позвонок
И, как хозяин, кружку пива
Хватил и завалился спать:
Кляните, мол, судите криво,
Голодных сытым не понять.
У, как я голодал мальчишкой!
Тетрадь стихов таскал под мышкой,
Баранку на два дня делил:
Положишь на зубок ошибкой...
И стал жильем певучих сил,
Какой-то невесомой скрипкой.
Сквозил я, как рыбачья сеть,
И над землею мог висеть.
Осенний дождь, двойник мой серый,
Долдонил в уши свой рассказ,
В облаву милиционеры
Ходили сквозь меня не раз.
А фонари в цветных размывах
В тех переулках шелудивых,
Где летом шагу не ступить,
Чтобы влюбленных в подворотне
Не всполошить? Я, может быть,
Воров московских был бесплотней,
Я в спальни тенью проникал,
Летал, как пух из одеял,
И молодости клясть не буду
За росчерк звезд над головой,
За глупое пристрастье к чуду
И за карман дырявый свой.
1957
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
