Любимый мой! Покрепче обними,
Согрей своими нежными руками,
Продли в слиянье губ прекрасный миг,
Зажги сиянье страсти в тихом храме!
Сорвав запрета древнюю печать,
Раскроем книгу судеб наших вместе.
Слова любви пусть громко зазвучат
Прелюдией твоей священной мессы.
Прильну сильней, когда ты в храм войдёшь
Желанным гостем сильным и умелым,
И мы сквозь блеск стихии, стон и дрожь
Рванёмся в космос, став единым целым!
А после в наступившей тишине,
Познав восторг предвосхищенья рая,
Не будем мир воспринимать извне,
Замрём надолго, счастье ощущая.
Очнувшись, ты и мне не дашь уснуть,
Маня словами мессы в космос дальний,
Я голову склоню тебе на грудь,
Блаженствуя от трепета признаний.
Но ты утихнешь, мне не всё сказав,
Касаясь губ огнём меня блаженной...
Мой милый, загляни в мои глаза,
Увидишь в них сияние вселенной
И сразу всё поймёшь без лишних слов,
Любя безумно, веря и надеясь.
Я знаю – ты опять в полёт готов.
Покрепче обними!.. Какая прелесть!
Безукоризненная форма, и она же сдерживает свободу - вскипеть и выплеснуться эмоциям содержания на читателя - здесь Мераб прав. И я тоже этим грешна...
Описание чувства - увлекательное, но само оно в отчаянной искренности - донести - не ощущается...
И у меня - форма таки довлеет... И потом - эти "грани")- балансируя на проволоке...
Поэтому оно мне всегда нравилось вдумчивой аккуратностью и выдержанностью)
Тогда у меня стояла задача – не свалиться в пошлость второстепенных подробностей интима. Необходимо было отделить семена истины от плевел нравственности, найти общее для всех, сказать это сказочно и приподнято. У нынешних моих "критиков" мне есть чему поучиться, но они сами перекрыли все пути к нормальному общению: читателя с автором. Примитивные нападки типа – ты плохой читатель потому, что плохой автор, штамп мышления "генералов" от поэзии. Жировая прослойка "авторитета" мешает осознать, что можно учиться и у читателя, не сведущего в стихосложении. А поскольку укусить не за что, вот и появляются "рецензии" общими фразами.
Я рада, что у меня есть возможность пообщаться с людьми умными, отзывчивыми и добропорядочными!
Я благодарна вам за то, что вы есть, и что не побоялись высказать своё мнение!
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
За примерное поведение
(взвейся жаворонком, сова!)
мне под утро придёт видение,
приведёт за собой слова.
Я в глаза своего безумия,
обернувшись совой, глядел.
Поединок — сова и мумия.
Полнолуния передел.
Прыг из трюма петрова ботика,
по великой равнине прыг,
европейская эта готика,
содрогающий своды крик.
Спеси сбили и дурь повыбили —
начала шелестеть, как рожь.
В нашем погребе в три погибели
не особенно поорёшь.
Содрогает мне душу шелестом
в чёрном бархате баронет,
бродит замком совиным щелистым
полукровкою, полунет.
С Люцифером ценой известною
рассчитался за мадригал,
непорочною звал Инцестою
и к сравнению прибегал
с белладонною, с мандрагорою...
Для затравки у Сатаны
заодно с табуном и сворою
и сравненья припасены...
Баронет и сестрица-мумия
мне с прононсом проговорят:
— Мы пришли на сеанс безумия
содрогаться на задний ряд.
— Вы пришли на сеанс терпения,
чёрный бархат и белена.
Здесь орфической силой пения
немощь ада одолена.
Люциферова периодика,
Там-где-нас-заждались-издат,
типографий подпольных готика.
Но Орфею до фени ад.
Удручённый унылым зрелищем,
как глубинкою гастролёр,
он по аду прошёл на бреющем,
Босха копию приобрёл.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.