Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значения которого он не может объяснить, лишается права писать и получает сто ударов розог
Дети рисуют ад, родители видят сон, в которых кто прав-тот прав, в реале же- армагеддон, а детям охота- жить, и петь, и писать стихи, а трезвым охота- выть, а пьяным - прощать грехи.И падает с неба мрак, и хочется пить и выть.Сидит в полумраке враг, чтоб горло перекусить.И ждет- отвернись быстрей, напиться бы крови всласть.И много вокруг людей, да нет их- что за напасть.Одна сигарета- кайф, и две- полуночный смак.И празднует кто-то *лайф*, смеется не шут-дурак.
Февраль умиляет всех-мол, месяц последний-все...И сыплется черный снег, и мелет свое -колесо...
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах,
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть,
Это я, тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?
Впрочем - так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины - к причине,
А глядишь - заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Виргилия нет за плечами
Только есть одиночество - в раме
Говорящего правду стекла.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
