И наступил рассвет. И время картой бито
Чего хотят другие? Разве ж я посмел
Спросить у них, когда в глазах горит обида
И лица белые, белей, чем даже мел
Наверно будет дождь, лет может через двести
Да только раны ноют искренне… уже
Рассвет ворвался в дом, мой сон лишая чести
Сорвав сонливый плед, промокший на душе
Молился ясности, увы, слова на ветер
Когда проснулась ты, упал к твоим ногам
Вот наступил рассвет, на всем поганом свете
И я отдал, твою любовь, своим богам
Просил я ангелов, но может те глухие?
И не услышали мольбы моей итог
Я написал стихи, наверное, плохие
За них молил прощенья, у твоих же ног
Пришёл рассвет, но от луны, одна восьмушка
Торчала в небе, словно лезвие ножа
Ты улыбалась, я считал твои веснушки
От утра раннего и нежности дрожа
Все было правильно. Метафоры не в моде
Я исключил из жизни путь земных обид
Но время шло, кляня щетиною на морде
И вызывая к ласкам зверский аппетит
Обычно мне хватает трёх ударов.
Второй всегда по пальцу, бляха-муха,
а первый и последний по гвоздю.
Я знаю жизнь. Теперь ему висеть
на этой даче до скончанья века,
коробиться от сырости, желтеть
от солнечных лучей и через год,
просроченному, сделаться причиной
неоднократных недоразумений,
смешных или печальных, с водевильным
оттенком.
Снять к чертям — и на растопку!
Но у кого поднимется рука?
А старое приспособленье для
учёта дней себя ещё покажет
и время уместит на острие
мгновения.
Какой-то здешний внук,
в летах, небритый, с сухостью во рту,
в каком-нибудь две тысячи весёлом
году придёт со спутницей в музей
(для галочки, Европа, как-никак).
Я знаю жизнь: музей с похмелья — мука,
осмотр шедевров через не могу.
И вдруг он замечает, бляха-муха,
охотников. Тех самых. На снегу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
