Она читала Кафку по ночам,
а утром после сна – по-русски мантры,
была сильна, умна и горяча
и даже не боялась левой тантры,
в магических обрядах без проблем
быстрину по наитью находила,
и в бизнесе не то, чтобы совсем,
но плавала уверенно с ветрилом.
Мечтала слабой, нежной быть женой,
но избы не потушены и кони
всё скачут, не обузданы уздой,
по стыкам – вереницею вагоны.
Весь мир лежит недвижим на плечах,
до отдыха ли бабе и до сна ли,
когда коптит неприбранный очаг
и чьи-то дети мёрзнут в сеновале?
На подвиги, сжав челюсти, спешит,
а за окном Весна глаза таращит.
Расслабленный, небрит и боевит
какой-то неприКАЙянный образчик
мужского пофигизма поперёк
дороги встал и нет путей обхода.
Взведённый до щелчка ослаб курок
от наглого вниманья сумасброда.
Как мало надо женщине, всего
весь мир, и на плечо главой склониться
любимого, родного, одного –
оборотится журавлём синица.
Колокольный звон над Римом
кажется почти что зримым,-
он плывет, пушист и густ,
он растет, как пышный куст.
Колокольный звон над Римом
смешан с копотью и дымом
и с латинской синевой,-
он клубится, как живой.
Как река, сорвав запруду,
проникает он повсюду,
заливает, глушит, топит
судьбы, участи и опыт,
волю, действия и думы,
человеческие шумы
и захлестывает Рим
медным паводком своим.
Колокольный звон над Римом
кажется неутомимым,-
все неистовей прилив
волн, идущих на прорыв.
Но внезапно миг настанет.
Он иссякнет, он устанет,
остановится, остынет,
как вода, куда-то схлынет,
и откатится куда-то
гул последнего раската,-
в землю или в небеса?
И возникнут из потопа
Рим, Италия, Европа,
малые пространства суши -
человеческие души,
их движения, их трепет,
женский плач и детский лепет,
рев машин и шаг на месте,
шум воды и скрежет жести,
птичья ярмарка предместий,
милой жизни голоса.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
