Просыпала кофе. Разбила тарелку.
Трамвай задержался. От трав аллергия.
Вот так из деталей и гадостей мелких
становится день так похож на другие...
Присела на лавку - порвала колготки...
Часы подвели - опоздала на встречу.
А зонт мой и я - мы почти одногодки:
коль дождь не промочит, так вывернет ветер...
Да, день не задался: заплаканы окна
в спешащем звенящем набитом трамвае...
Вот я уже дома, до нитки промокнув,
глотну поскорее горячего чаю...
Ещё предстоит мне от мужа легенда,
(критический возраст и ходит "налево") -
задержка с работы - среди аргументов:
проведать пришлось заболевшего шефа...
Но я ни на миг не поверю рассказу,
держа про запас ещё пару тарелок...
К тому же давно приготовлена фраза:
"Вся ложь хороша до известных пределов!"
Краснеет, уходит и дверь закрывает,
и ужин не тронут, и кофе не выпит...
А завтра в звенящем набитом трамвае
начнётся мой день. Как обычно - навылет...
Ужин
Ворчит холодильник на кухне в углу,
хозяйкою лёгкий готовится ужин,
a вечер весенний как будто простужен,
и гром за окошком раскатист и глух...
И вот лёгкий ужин уже на столе:
пирог и заварка душистого чая,
и гость дорогой, что явился нечаян,
накормлен, напоен, обласкан в тепле...
И можно неспешный вести разговор
о выросших детях, о маленьких внуках,
и только о прошлой любви ни ползвука,
о той, что когда-то лавиною с гор
скатилась на них несвободных уже,
накрыла последним весенним сугробом...
И чай, и румяная пышная сдоба,
и чем-то игристым наполнен фужер,
и каждому грустно о чём-то своём
напомнило танго со старой пластинки...
Стучат по стеклу озорные дождинки,
вдали затихает раскатистый гром.
Автобус номер двадцать два
Автобус номер двадцать два
их вёз от дома до вокзала:
два чемодана и рюкзак,
гитара в выцветшем чехле...
Все бесполезные слова
она вчера ему сказала,
и слёз поток уже иссяк.
Рассвет до крайности нелеп
дразнил припухшие глаза
своим оранжевым свеченьем,
и отражался в глади луж,
сопровождая их вояж.
И счастье не вернуть назад,
как рек не повернуть теченье.
А он любовник был - не муж,
да, видно, Бог ему судья...
Автобус номер двадцать два
их вёз от дома до вокзала:
и двадцать лет, что позади,
наматывал на колесо,
А дома остывал диван:
откинутое одеяло
хранило боль её груди -
её любви нелепый сон...
А по ночам она беззвучно плачет
Рукой в перчатке заслонясь от света
она стояла, вглядываясь в лица,
и было нелегко ей защититься
от глаз чужих, а от дыханья ветра
её надёжно стёкла защищали,
изгибы тела были грациозны -
она стояла, не меняя позы -
с накинутой на шею белой шалью;
и чёрным было платье от Версаче.
Была немного тесною арена
для столь изысканного манекена.
И многие бездельники судачат,
что по ночам она беззвучно плачет...
Сигареты маленькое пекло.
Тонкий дым разбился об окно.
Сумерки прокручивают бегло
Кроткое вечернее кино.
С улицы вливается в квартиру
Чистая голландская картина -
Воздух пресноводный и сырой,
Зимнее свеченье ниоткуда,
Конькобежцы накануне чуда
Заняты подробною игрой.
Кактусы величественно чахнут.
Время запираться и зевать.
Время чаепития и шахмат,
Кошек из окошек зазывать.
К ночи глуше, к ночи горше звуки -
Лифт гудит, парадное стучит.
Твердая горошина разлуки
В простынях незримая лежит.
Милая, мне больше длиться нечем.
Потому с надеждой, потому
Всем лицом печальным человечьим
В матовой подушке утону.
...Лунатическим током пронизан,
По холодным снастям проводов,
Громкой кровельной жести, карнизам
Выхожу на отчетливый зов.
Синий снег под ногами босыми.
От мороза в груди колотье.
Продвигаюсь на женское имя -
Наилучшее слово мое.
Узнаю сквозь прозрачные веки,
Узнаю тебя, с чем ни сравни.
Есть в долинах великие реки -
Ты проточным просторам сродни.
Огибая за кровлею кровлю,
Я тебя воссоздам из ночей
Вороною бездомною кровью -
От улыбки до лунок ногтей.
Тихо. Половицы воровато
Полоснула лунная фольга.
Вскорости янтарные квадраты
Рухнут на пятнистые снега.
Электричество включат - и снова
Сутолока, город впереди.
Чье-то недослышанное слово
Бродит, не проклюнется в груди.
Зеркало проточное померкло.
Тусклое бессмысленное зеркало,
Что, скажи, хоронишь от меня?
Съежилась ночная паутина.
Так на черной крышке пианино
Тает голубая пятерня.
1973
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
