Интонационно хорошо, стихо- настроение, смысл от меня ускользал и поймал я его только на последней строке,(верно я сеходня не в форме)хочу предостеречь от этих ужей( в будущем)инохда УЖи эти в стихах аки гадюки)посему думаю что
Товарищу шпала навряд ли нужна
Железной дороге пусть служит она.
Энто к ( товарищ уж пала стена).Не корысти ради а мастерства для))Успехов.
Спасибо и согласен. Ужа брал)
да незасто)
River deep, mountain high ("Deep Purple", 1969). Этот чудесный образ, навеянный мелодией, которую слышали все в виде музыкальной заставки к телепередаче "Что, где, когда?", без сомнения, послужил отправной точкой для автора разбираемого произведения. К чести Владимира следует сказать, что тема стихотворения значительно глубже и выше (прошу прощения за парафраз!), чем текст песни "Deep Purple". Мне кажется, что сила воздействия этой аллюзии в стихотворении, бесспорно выигрывает, тем более, что в третьем катрене содержится еще одна, более завуалированная реминисценция, звучащая как антитеза знаменитому "Вначале было слово..." Св. Апостола Иоанна Богослова.
Таким образом, восходящее из глубин к видимым, и далее, к невидимым вершинам, композиционное построение стихотворения подчеркивает мысль автора об изначальности и всеохватности тишины. Не вдаваясь в философские рассуждения, отмечу лишь несколько богоборческий оттенок идеи, и тот очевидный факт, что тишина родилась в один момент со звуком (так рождаются все противоположности!). Напомню также исключительной силы творческое открытие Пола Саймона о "звучащей тишине" ("The sound of silence", 1964).
Семантический анализ текста (это видно из комментариев читателей) представляет безусловный интерес, поскольку возникают вопросы к структуре текста, довольно темного в первом катрене, достаточно логичного во втором и вновь загадочного в третьем.Проблема дешифровки и понимания текста читателем (важная для любого серьезного произведения)тут совсем не проста.
Катрен первый - иронический троп "черный товарищ" отсылает нас к известной народной песне, где персонаж в ГЛУБИНЕ умирает, грезя о высоте. Во второй строке горькая ирония продолжается за "решеткой" в недрах "железного уюта". Экспозиция глубины, беспомощности, неподвижности!
В третьей строке автор пытается усилить это ощущение тишиной, НЕСЛЫШИМОСТЬЮ (которая ближе по смыслу к глухоте). Здесь я должен признать эту попытку неудачной, а всю строку самой слабой в произведении, не только по словоупотреблению (анализ лексики см. ниже), но и в смысловом отношении. Прежде всего, вопрос: "услышать тебя" - это кого? Появление ТЫ-героя В ЭТОМ МЕСТЕ текста нелогично и напоминает приснопамятного Deus ex machina из античной драматургии. Кроме того,далее по тексту ТЫ-герой никак не проявляется. Не допускаю мысли, что речь идет о "черном товарище", ибо о нем в первой строке повествуется в третьем лице, а в третьей строке лицо - второе. Следовательно, соединив эти строки в смысловом отношении мы получаем некорректную стилистическую конструкцию. В четвертой, ключевой строке опять "неслышимость", которая вовсе не предполагает даже "БЕЗЗВУЧИЯ", не то что "тишины".
Второй катрен. Не совсем точна метафора "нить пробуждений", потому что "нить", как правило, не имеет стойких структурных элементов, здесь точнее "цепь" (она имеет звенья), так как во второй строке катрена мы видим чередование "кнута и пряника". Третья и четвертая строки второго катрена, на мой взгляд, лучшие во всем произведении - впечатляющее сравнение противоположностей, их слияние, тенгрианские, ламаистские, даосские художественные и мифологические параллели.
Третий катрен. Позволю себе раскритиковать первую строку - в ней три служебных слова ("А где-то", "или") - 5 слогов, которые можно использовать для смыслового тропа, связывающего "огонь" и "свет зоревой" с "солнцем" солипсически "рождающемся в квадрате окна". Завершение очень неплохое, но в нем опять смысловая загадка - "немые предтечи". В христианской традиции "предтеча" - пророк, проповедующий скорый приход Христа. Отсюда можно сделать вывод, что "немой предтеча" это - либо исполнивший свое предназначение пророк и потому замолчавший, либо пророк, который не вступил на предназначенный ему путь проповеди, не знающий КОМУ он выпрямляет пути. Из логики произведения вытекает второй вариант.
Можно построить еще много умозаключений и спорить по этому поводу, но троп "немые предтечи", в связи с темой произведения мне представляется весьма неординарным. Несмотря на ясный смысловой аккорд в финальной строке, "немые предтечи" оставляют элемент незавершенности, недосказанности произведения, создают, как сейчас модно говорить, КОНТРАПУНКТ.
Краткий стилистический, синтаксический и лексический анализ.
Стилистика произведения тесно переплетена с лексикой - признак мастерства автора. Однако, размах по словоупотреблению мне кажется чрезмерным, пожалуй неприемлемым в рамках ОДНОГО произведения. Разговорное, сленговое по своему смыслу в данном контексте (метонимия!) слово "ОБЛОМ", помимо несочетаемости со словами "зоревой", "предтечи", создает стилистический и смысловой провал третьей строки первого катрена. Конструкция (сравнение) "как в небе немом" должна быть выделена запятыми.
В завершение о ритме и рифмах.
Ритм немного сбит в первой строке третьего катрена, но в целом, за счет гомофонии амфибрахий звучит нормально. Несколько снижают эстетическое восприятие стихотворения довольно распространенные по фонетике "мужские" рифмы.
Можно написать еще о пунктуации, но для этого важно знать точный замысел автора.
Общий вывод: бесспорно глубокое по замыслу и достойное по исполнению стихотворение. После доработки автором, думаю, достоинства будут видны лучше.
Владимир, сожалею, что проглядел.
Вероятно, был вне города и сети.
Удачи, Никита.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Потому что искусство поэзии требует слов,
я - один из глухих, облысевших, угрюмых послов
второсортной державы, связавшейся с этой,-
не желая насиловать собственный мозг,
сам себе подавая одежду, спускаюсь в киоск
за вечерней газетой.
Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал
в этих грустных краях, чей эпиграф - победа зеркал,
при содействии луж порождает эффект изобилья.
Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя.
Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя,-
это чувство забыл я.
В этих грустных краях все рассчитано на зиму: сны,
стены тюрем, пальто, туалеты невест - белизны
новогодней, напитки, секундные стрелки.
Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей;
пуританские нравы. Белье. И в руках скрипачей -
деревянные грелки.
Этот край недвижим. Представляя объем валовой
чугуна и свинца, обалделой тряхнешь головой,
вспомнишь прежнюю власть на штыках и казачьих нагайках.
Но садятся орлы, как магнит, на железную смесь.
Даже стулья плетеные держатся здесь
на болтах и на гайках.
Только рыбы в морях знают цену свободе; но их
немота вынуждает нас как бы к созданью своих
этикеток и касс. И пространство торчит прейскурантом.
Время создано смертью. Нуждаясь в телах и вещах,
свойства тех и других оно ищет в сырых овощах.
Кочет внемлет курантам.
Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,
к сожалению, трудно. Красавице платье задрав,
видишь то, что искал, а не новые дивные дивы.
И не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,
но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут -
тут конец перспективы.
То ли карту Европы украли агенты властей,
то ль пятерка шестых остающихся в мире частей
чересчур далека. То ли некая добрая фея
надо мной ворожит, но отсюда бежать не могу.
Сам себе наливаю кагор - не кричать же слугу -
да чешу котофея...
То ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом,
то ли дернуть отсюдова по морю новым Христом.
Да и как не смешать с пьяных глаз, обалдев от мороза,
паровоз с кораблем - все равно не сгоришь от стыда:
как и челн на воде, не оставит на рельсах следа
колесо паровоза.
Что же пишут в газетах в разделе "Из зала суда"?
Приговор приведен в исполненье. Взглянувши сюда,
обыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе,
как лежит человек вниз лицом у кирпичной стены;
но не спит. Ибо брезговать кумполом сны
продырявленным вправе.
Зоркость этой эпохи корнями вплетается в те
времена, неспособные в общей своей слепоте
отличать выпадавших из люлек от выпавших люлек.
Белоглазая чудь дальше смерти не хочет взглянуть.
Жалко, блюдец полно, только не с кем стола вертануть,
чтоб спросить с тебя, Рюрик.
Зоркость этих времен - это зоркость к вещам тупика.
Не по древу умом растекаться пристало пока,
но плевком по стене. И не князя будить - динозавра.
Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера.
Неповинной главе всех и дел-то, что ждать топора
да зеленого лавра.
Декабрь 1969
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.