Париж. Монмартр. Сидим в бистро. Эспрессо - мера одиночеств.
Дождя хрустальный позвоночник упёрт в оконное стекло.
Симон Слуцкин
____________
Париж вмещается в Монмартр. А ты- в эспрессо каплей чёрной.
Опять хрипит Эдит Пиаф. И бьётся тень любви на горле.
Подай нам коньяка, гарсон, и тёплую от рук газету.
Проходит жизнь, проходит сон, проходит всё-любовь и лето.
Сжигает думы сигарета. И пляшут тени котильон.
Грустит шансон.
И хлопнет дверь, и скрипнет стул.Рассыплет пуговицы платье,
что ты сорвал в пылу объятий. Потом. Пока-Монмартр как сон,
Шуршание шин и гул небес И как клеймо безумья- кратер.
Мы выйдем вместе из кафе, и ты расскажешь мне о страсти,
Где ловят без приманки счастье. Заполнишь строки всех анкет,
Их метя шрифтом бывших лет.
Перечислять не станешь тех, кого любил, сгибая в счастье.
Их было мало или много.Набралось на кордебалет.
До той мансарды пять минут, где я вчера читала Сартра.
И завтра слушать Брамса стану. В Москву умчит тебя твой чартер,
А нынче...Я стелю кровать и мне плевать,что будет завтра.
Вернёшься в марте?
Боясь расплескать, проношу головную боль
в сером свете зимнего полдня вдоль
оловянной реки, уносящей грязь к океану,
разделившему нас с тем размахом, который глаз
убеждает в мелочных свойствах масс.
Как заметил гном великану.
В на попа поставленном царстве, где мощь крупиц
выражается дробью подметок и взглядом ниц,
испытующим прочность гравия в Новом Свете,
все, что помнит твердое тело pro
vita sua - чужого бедра тепло
да сухой букет на буфете.
Автостадо гремит; и глотает свой кислород,
схожий с локтем на вкус, углекислый рот;
свет лежит на зрачке, точно пыль на свечном огарке.
Голова болит, голова болит.
Ветер волосы шевелит
на больной голове моей в буром парке.
1974
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
