-1-
В чужой ночи, из песнопения,
без глаз для бдения и сна,
я выходил чуть постепеннее,
чем падал лист, и ночь ясна.
Фонарь смотрел, как доминошник(,)
костяшки бил, кричал зверей.
И тополь с тоненькою ножкой
бросал к нему своих детей.
Шло время так, как травит клапан,
когда прокладка на соплях,
и Бог снимал с меня по скальпу
за каждый промах и пустяк.
-2-
Я был на открытом чемпионате
Северной Кореи по прыжкам в огонь;
в санатории, на пансионате;
на льду в Канаде;
в больничной палате,
в больничном халате
перчатку натягивал на ладонь.
Я был в юрском периоде,
гладил анкилозавра везде,
читал рамфоринху Овидия,
показывал видео
на телефоне и кушал мидии,
жалко он не вспомнит увиденного
на следующий день.
Я играл Шопена на пианино,
был я во сне своём -
словно медведь шагнул мимо.
Пахло озоном и глиной,
сон в окно ускользал дельфином,
задувала музыка в спину
и дальше - в дверной проём.
Благодарю за каждую дождинку.
Неотразимой музыке былого
подстукивать на пишущей машинке —
она пройдёт, начнётся снова.
Она начнётся снова, я начну
стучать по чёрным клавишам в надежде,
что вот чуть-чуть, и будет всё,
как прежде,
что, чёрт возьми, я прошлое верну.
Пусть даже так: меня не будет в нём,
в том прошлом,
только чтоб без остановки
лил дождь, и на трамвайной остановке
сама Любовь стояла под дождём
в коротком платье летнем, без зонта,
скрестив надменно ручки на груди, со
скорлупкою от семечки у рта. 12 строчек Рыжего Бориса,
забывшего на три минуты зло
себе и окружающим во благо.
«Olympia» — машинка,
«KYM» — бумага
Такой-то год, такое-то число.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
