"Я женщин любил под возглас возницы и цокот подков, съезжающих от моих поминок".
О содержании этой фразы говорить не буду, это уже от фантазии зависит. Сам не раз наблюдал, как поминки заканчивались песнями, драками и, даже, танцами. Но "съезжающих от моих поминок" это, как-то, не по-русски. Съезжать можно с квартиры, с горки и, даже, с катушек, но с поминок нельзя. Будь ты хоть трижды мёртв или дважды пьян.))
И потом, кто или что там съезжают? Получается, что подковы.
Вашему резюме,надо отдать должное.Спасибо.
Последние две строфы=плагиат. Видимо какой-то поэт в душу запал. И надрез на кресте за любовь к бабам врятле сделают. Придется выбрать другой путь, или сделать тату на ноге-выше голени-типа: не забуду Анну, иль Ангелину, можно и церковные имена,если уж "к страданиям" тянет. И главное: игры гормонов постельных, разных ориентации и страдания на пути к личной Голгофе-суть две вещи разные и их не приравнивает даже порно-индустрия.
Митро,сарказм тебе не к лицу.За критику, спасибо.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Спать, рождественский гусь,
отвернувшись к стене,
с темнотой на спине,
разжигая, как искорки бус,
свой хрусталик во сне.
Ни волхвов, ни осла,
ни звезды, ни пурги,
что младенца от смерти спасла,
расходясь, как круги
от удара весла.
Расходясь будто нимб
в шумной чаще лесной
к белым платьицам нимф,
и зимой, и весной
разрезать белизной
ленты вздувшихся лимф
за больничной стеной.
Спи, рождественский гусь.
Засыпай поскорей.
Сновидений не трусь
между двух батарей,
между яблок и слив
два крыла расстелив,
головой в сельдерей.
Это песня сверчка
в красном плинтусе тут,
словно пенье большого смычка,
ибо звуки растут,
как сверканье зрачка
сквозь большой институт.
"Спать, рождественский гусь,
потому что боюсь
клюва - возле стены
в облаках простыни,
рядом с плинтусом тут,
где рулады растут,
где я громко пою
эту песню мою".
Нимб пускает круги
наподобье пурги,
друг за другом вослед
за две тысячи лет,
достигая ума,
как двойная зима:
вроде зимних долин
край, где царь - инсулин.
Здесь, в палате шестой,
встав на страшный постой
в белом царстве спрятанных лиц,
ночь белеет ключом
пополам с главврачом
ужас тел от больниц,
облаков - от глазниц,
насекомых - от птиц.
январь 1964
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.