А море всё считало гальку,
Перебирало кромку пляжа,
Трепала ночь клеёнки кальку,
Сосновых веточек плюмажи
Дрожали в ветерке ночном.
Палатки спали честным сном.
Лишь я, в бессоннице дежурной,
Через листвы полог ажурный,
Качалась в мерных звуках моря,
Ему в себе примерно вторя,
Гляделась в зеркало луны,
И с вечным комплексом вины
Тянула дым из папироски.
А на земле - листы, полоски
Дрожали сеткою военной.
Была ты необыкновенной
У моря бризовая ночь.
Небес серебряная дочь.
Нас тихо сживает со света
и ласково сводит с ума
покладистых - музыка эта,
строптивых - музыка сама.
Ну чем, как не этим, в Париже
заняться - сгореть изнутри?
Цыганское "по-го-во-ри-же"
вот так по слогам повтори.
И произнесённое трижды
на север, на ветер, навзрыд -
оно не обманет. Поди ж ты,
горит. Как солома горит!
Поехали, сено-солома,
листва на бульварном кольце...
И запахом мяса сырого
дымок отзовётся в конце.
А музыка ахнет гитаркой,
пускаясь наперегонки,
слабея и делаясь яркой,
как в поле ночном огоньки.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
