Куда уж проще – выдумать сюжет,
где комната пуста, а ночь печальна,
где маятник томится изначальный,
где дева у окошка в неглиже.
Смородинка дрожит на бланманже.
Уже смешно, но чуточку нахально.
Но может так – ни времени, ни ню,
а комната – палата с белой койкой,
беззубая грозится неустойкой,
а в свеженапечатанном меню
душистый хрен на вечную возню
духовного с обыденным, и только.
Но всё же так – улыбка невпопад,
когда тебя в стихах случится встретить,
и сам невольно запоёшь о смерти,
как о любви обычно говорят.
Сначала мать, отец потом
Вернулись в пятьдесят девятый
И заново вселились в дом,
В котором жили мы когда-то.
Все встало на свои места.
Как папиросный дым в трельяже,
Растаяли неправота,
Разлад, и правота, и даже
Такая молодость моя -
Мы будущего вновь не знаем.
Отныне, мертвая семья,
Твой быт и впрямь неприкасаем.
Они совпали наконец
С моею детскою любовью,
Сначала мать, потом отец,
Они подходят к изголовью
Проститься на ночь и спешат
Из детской в смежную, откуда
Шум голосов, застольный чад,
Звон рюмок, и, конечно, Мюда
О чем-то спорит горячо.
И я еще не вышел ростом,
Чтобы под Мюдин гроб плечо
Подставить наспех в девяностом.
Лги, память, безмятежно лги:
Нет очевидцев, я - последний.
Убавь звучание пурги,
Чтоб вольнодумец малолетний
Мог (любознательный юнец!)
С восторгом слышать через стену,
Как хвалит мыслящий отец
Многопартийную систему.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
