Петляет тропинка, теряется в чаще.
По сломанным сучьям ступаем все чаще.
Коварная ряска болота, деревья,
Стоит тут забытая всеми деревня.
Поодаль участок крестов деревянных.
Не ждут здесь гостей, ни незваных, ни званых.
Не молят уже и о милости Божьей,
Ни в пасмурный день, ни в денечек погожий.
Колодец да три покосившихся дома,
Прогнила доска и истлела солома.
Столбы без ворот, почерневшие трубы.
Старик, мутный взгляд, плотно сжатые губы.
Телега без лошади, пес колченогий
Старуха с клюкою сидит на пороге.
Мяукает жалобно серая кошка.
Скрип сломанной ставни на ветхом окошке...
Сначала мать, отец потом
Вернулись в пятьдесят девятый
И заново вселились в дом,
В котором жили мы когда-то.
Все встало на свои места.
Как папиросный дым в трельяже,
Растаяли неправота,
Разлад, и правота, и даже
Такая молодость моя -
Мы будущего вновь не знаем.
Отныне, мертвая семья,
Твой быт и впрямь неприкасаем.
Они совпали наконец
С моею детскою любовью,
Сначала мать, потом отец,
Они подходят к изголовью
Проститься на ночь и спешат
Из детской в смежную, откуда
Шум голосов, застольный чад,
Звон рюмок, и, конечно, Мюда
О чем-то спорит горячо.
И я еще не вышел ростом,
Чтобы под Мюдин гроб плечо
Подставить наспех в девяностом.
Лги, память, безмятежно лги:
Нет очевидцев, я - последний.
Убавь звучание пурги,
Чтоб вольнодумец малолетний
Мог (любознательный юнец!)
С восторгом слышать через стену,
Как хвалит мыслящий отец
Многопартийную систему.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
