Кафе, мокрый вечер, коньяк, рядом кола
Курить жаль нельзя, говорят, это вредно
На улице, дождь, и конечно же холод
Душа просит дыма, похоже, конкретно
В блокнотике строки, посланья в планшете
Звонит телефон. Да, я нынче потерян…
Для всех. Кушать? Нет, я на пьяной диете
Поймал женский взгляд, засмущался, потею
Ну да, как мальчишка в той школьной столовке
Где редькою пахло и всласть пирожками
Я помню тот взгляд, было очень неловко
К тому же, засмеян был тут же дружками
А тут, столько лет… но коньяк пью глотками
Эй, бармен, ещё… мне почти стало легче
Но, кто-то коснулся плеча коготками
Порвут ли они, или душу полечат?
Простите, не помню, чудесные ноги…
Я б их не забыл, а глаза… словно море
Ну да, я один, и пока одинокий
Покуда тоску, в коньяке, свою мою
Нет, правда, не помню, дождями размыло
Прошедшее время, теперь уж не чётко…
Всё то, что казалось тогда очень мило
Веселье, друзья и конечно девчонки…
…….
Я в детстве заболел
От голода и страха. Корку с губ
Сдеру - и губы облизну; запомнил
Прохладный и солоноватый вкус.
А все иду, а все иду, иду,
Сижу на лестнице в парадном, греюсь,
Иду себе в бреду, как под дуду
За крысоловом в реку, сяду - греюсь
На лестнице; и так знобит и эдак.
А мать стоит, рукою манит, будто
Невдалеке, а подойти нельзя:
Чуть подойду - стоит в семи шагах,
Рукою манит; подойду - стоит
В семи шагах, рукою манит.
Жарко
Мне стало, расстегнул я ворот, лег, -
Тут затрубили трубы, свет по векам
Ударил, кони поскакали, мать
Над мостовой летит, рукою манит -
И улетела...
И теперь мне снится
Под яблонями белая больница,
И белая под горлом простыня,
И белый доктор смотрит на меня,
И белая в ногах стоит сестрица
И крыльями поводит. И остались.
А мать пришла, рукою поманила -
И улетела...
1966
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.