Дарит кофе пряный запах, чуть горчит и с шоколадом
Тёмным, будто вечер зимний, услаждает роскошь вкуса,
Мандарин привносит память о гирляндах и подарках,
О веселье и салатах и ещё о чём-то тайном.
Наслаждайся! Сладость сока, терпкость корки, брызжут на нос
Капли света, капли Солнца, каплет встречь слеза из глаза –
Едок сок из цедры. Мякоть ловко семечками колет…
Кофе! Пахнет свежий кофе! Вкус амброзии прекрасен
И стекает тёмной жижей в глотку томным наслажденьем…
Я сегодня сброшу латы, меч поставлю звонко в угол,
Из-под шлема разметаю золото волос, уставших
Быть под войлоком примятым. Поддоспешник тоже сброшу:
Я сегодня победитель – Ника битвы средь титанов.
Двое суток в напряженьи, под оскалом полнолунным
Под ударами стояла, не прогнулась, не упала,
Крепко щит держа за ручку, наискось мечом срубая.
Против всех стояла смело я одна, как в поле воин,
Но достойный целой сотни. Без упрёка и боязни
Отражала злые козни и наветы, и нападки
Злобных тварей – крыс планктонных, тех, что в офисе шныряют.
В каждой фирме эти дамы зубы точат, лясы косят
И бросаются на тех, кто с ними дружбы не заводит,
А свободным остаётся. Зависть крысьи души душит,
И хвосты дрожат от злости – в грязь хотят втоптать по уши,
Грызть и рвать. Такие твари, что поделать, жизнь, как травля.
Но свободу, свет и волю не загрызть – сломаешь зубья…
Я сегодня победитель! Это сладостное чувство
Разрывает и возносит – никогда ещё доселе
Не испытывала то, что получилось (не без боя,
Но тем слаще вкус…) – крысятник отступил и отступился,
И признал свою неправду, и зарыл топор поглубже.
И проникся всей душою – это полная победа.
Истребить врага – несложно, это может и старуха
При наличии патронов и начального уменья.
Мастерство – заставить слушать и в друзьях вдруг оказаться
Ненавязчиво и просто. Продолжая жить, как воин.
Обступает меня тишина,
предприятие смерти дочернее.
Мысль моя, тишиной внушена,
порывается в небо вечернее.
В небе отзвука ищет она
и находит. И пишет губерния.
Караоке и лондонский паб
мне вечернее небо навеяло,
где за стойкой услужливый краб
виски с пивом мешает, как велено.
Мистер Кокни кричит, что озяб.
В зеркалах отражается дерево.
Миссис Кокни, жеманясь чуть-чуть,
к микрофону выходит на подиум,
подставляя колени и грудь
популярным, как виски, мелодиям,
норовит наготою сверкнуть
в подражании дивам юродивом
и поёт. Как умеет поёт.
Никому не жена, не метафора.
Жара, шороху, жизни даёт,
безнадежно от такта отстав она.
Или это мелодия врёт,
мстит за рано погибшего автора?
Ты развей моё горе, развей,
успокой Аполлона Есенина.
Так далёко не ходит сабвей,
это к северу, если от севера,
это можно представить живей,
спиртом спирт запивая рассеяно.
Это западных веяний чад,
год отмены катушек кассетами,
это пение наших девчат,
пэтэушниц Заставы и Сетуни.
Так майлав и гудбай горячат,
что гасить и не думают свет они.
Это всё караоке одне.
Очи карие. Вечером карие.
Утром серые с чёрным на дне.
Это сердце моё пролетарии
микрофоном зажмут в тишине,
беспардонны в любом полушарии.
Залечи мою боль, залечи.
Ровно в полночь и той же отравою.
Это белой горячки грачи
прилетели за русскою славою,
многим в левую вложат ключи,
а Модесту Саврасову — в правую.
Отступает ни с чем тишина.
Паб закрылся. Кемарит губерния.
И становится в небе слышна
песня чистая и колыбельная.
Нам сулит воскресенье она,
и теперь уже без погребения.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
