Что не конский топ, не людская молвь,
Не труба трубача с поля слышится...
А.С.Пушкин
Змеи покинуть спешат нору,
Всем опостылел быт.
Сотням змеёнышей поутру
Не избежать копыт.
Кони метнутся по головам,
Вдаль увозя стрелков –
Княжич уже приказал волхвам
Выдать бунтовщиков.
Людям на травке б разлечься всласть,
Выпить кувшин вина…
Если двуногие делят власть,
Вожжи берет война.
Вихрем срывается мир с петель,
Жаждая слав и од.
Если кому-то узка постель,
Змеи идут в расход.
Видишь ты - гибнет в траве родня. Глупо, в дыму, в грязи… Смерть нависает уздой коня, но всё равно ползи! Над родником зацветает тёрн, славя своих деметр…
...Тварь! Дотяни ж ты, кровавя дёрн, этот последний метр…
Боль извивается...
Дотерпи,
Смерти осталась треть.
Чертишь собой по своей степи,
Силясь переболеть
Пламя пожара, погрома прыть,
Ужас чужих атак...
Не для того, чтобы просто жить, -
Чтобы - не просто так.
--
Холод кольчуги да скрип телег -
Странен итог войны.
Войско устроится на ночлег.
Стражи утомлены.
К ночи потянет вином, враньём,
Плачем (персты воздев).
Скоро к владыке втолкнут копьём
Парочку пленных дев.
Гридень с ухмылкой прищурит глаз,
Режа сырка кружал.
… Первую вынесут через час,
Греющую кинжал.
--
Тускло поблёскивает чекань,
Сбруя от рос мокра.
Дрогнет под ветром цветная ткань
Княжеского шатра.
Стражник зевает. Холмы в дыму...
(Что здесь - змея? Кайма?)
Он не увидит сквозь дым и тьму,
Где облизнётся тьма.
Над разнодолом ударит гром.
В тучах молчат слова.
Ясенем высится над шатром
Древняя тень волхва.
--
Замерло поле на дне зрачка.
Пыльный типчак поник.
Путаясь в зарослях горчака,
Горечь несёт родник.
В отсвете лунном блеснет тамга,
Ветер гудит в степи.
Возле поверженного врага
Спи, королева, спи…
Спать, рождественский гусь,
отвернувшись к стене,
с темнотой на спине,
разжигая, как искорки бус,
свой хрусталик во сне.
Ни волхвов, ни осла,
ни звезды, ни пурги,
что младенца от смерти спасла,
расходясь, как круги
от удара весла.
Расходясь будто нимб
в шумной чаще лесной
к белым платьицам нимф,
и зимой, и весной
разрезать белизной
ленты вздувшихся лимф
за больничной стеной.
Спи, рождественский гусь.
Засыпай поскорей.
Сновидений не трусь
между двух батарей,
между яблок и слив
два крыла расстелив,
головой в сельдерей.
Это песня сверчка
в красном плинтусе тут,
словно пенье большого смычка,
ибо звуки растут,
как сверканье зрачка
сквозь большой институт.
"Спать, рождественский гусь,
потому что боюсь
клюва - возле стены
в облаках простыни,
рядом с плинтусом тут,
где рулады растут,
где я громко пою
эту песню мою".
Нимб пускает круги
наподобье пурги,
друг за другом вослед
за две тысячи лет,
достигая ума,
как двойная зима:
вроде зимних долин
край, где царь - инсулин.
Здесь, в палате шестой,
встав на страшный постой
в белом царстве спрятанных лиц,
ночь белеет ключом
пополам с главврачом
ужас тел от больниц,
облаков - от глазниц,
насекомых - от птиц.
январь 1964
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
