зима свалилась с трона, и свита стылых дней
прислуживать Весне готова до июня,
хочу тебя любить, не распуская нюни,
сменяя переправы, границы и коней.
вяжу тебя в букеты, ловлю в девичьих снах,
и каждое движенье просеиваю сердцем,
я пью, как вдохновение, люблю твои уста,
живу как в наваждении за виртуальной дверцей.
а жизнь в неё колотится и давит на звонок,
и оббивает, в строгости упорствуя, пороги,
день без тебя пустой, пропущенный урок.
не страшен Божий Суд, и люди в чем-то Боги.
рассказывать хочу всю правду до конца ,
писать новеллу нашу, до муки непростую,
и вышивать в овале любимого лица
узоры острой нежности шелками поцелуев
Когда менты мне репу расшибут,
лишив меня и разума и чести
за хмель, за матерок, за то, что тут
ЗДЕСЬ САТЬ НЕЛЬЗЯ МОЛЧАТЬ СТОЯТЬ НА МЕСТЕ.
Тогда, наверно, вырвется вовне,
потянется по сумрачным кварталам
былое или снившееся мне —
затейливым и тихим карнавалом.
Наташа. Саша. Лёша. Алексей.
Пьеро, сложивший лодочкой ладони.
Шарманщик в окруженьи голубей.
Русалки. Гномы. Ангелы и кони.
Училки. Подхалимы. Подлецы.
Два прапорщика из военкомата.
Киношные смешные мертвецы,
исчадье пластилинового ада.
Денис Давыдов. Батюшков смешной.
Некрасов желчный.
Вяземский усталый.
Весталка, что склонялась надо мной,
и фея, что мой дом оберегала.
И проч., и проч., и проч., и проч., и проч.
Я сам не знаю то, что знает память.
Идите к чёрту, удаляйтесь в ночь.
От силы две строфы могу добавить.
Три женщины. Три школьницы. Одна
с косичками, другая в платье строгом,
закрашена у третьей седина.
За всех троих отвечу перед Богом.
Мы умерли. Озвучит сей предмет
музыкою, что мной была любима,
за три рубля запроданный кларнет
безвестного Синявина Вадима.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
