Создатель мой, ужели труд твой – лом?
Подправь меня, спешит кончина птицей.
Я к смерти мчусь, она навстречу мчится,
А радости мои – во дне былом.
Взглянуть не смею в слепоте кругом,
Смерть бьёт в лицо, страх за спиной таится,
Моя же плоть, устав, воспрянуть тщится,
Но в ад влекома скрытым в ней грехом.
Я ввысь гляжу, где Ты один, сквозь мрак,
Надеясь рядом быть и возрождаться,
Но так прельщает наш старинный враг,
Что мне уже невмочь терпеть и часа.
Придай мне сил, уйми его обман,
И сердце притяни, как адамант.
(Вариант №2)
Создав меня, позволишь умирать?
Чини меня скорее, я не вечен.
Я к смерти мчусь, она бежит навстречу,
А радости остались во вчера.
Вокруг не смею в слепоте взирать,
За мной печаль, а спереди смерть мечет
Такую жуть, что плоть мою увечит
Греховную, которой в ад пора.
Лишь Ты царишь вверху, с Тобой рад быть,
В надежде созерцать и возрождаться;
Но дьявол, враг наш, хочет соблазнить,
Что мне уже невмочь терпеть и часа.
Придай мне сил, уйми его обман,
И сердце притяни, как адамант.
*
Tho has made me, and shall thy work decay?
Repair me now, for now mine end doth haste;
I run to death, and death meets me as fast,
And all my pleasures are like yesterday.
I dare not move my dim eyes any way,
Despair behind, and death before doth cast
Such terror, and my feeble flesh doth waste
By sin in it, which it towards hell doth weigh.
Only thou art above, and when towards thee
By thy leave I can look, I rise again;
But our old subtle foe so tempteth me
That not one hour myself I can sustain.
Thy grace may wing me to prevent his art,
And thou like adamant draw mine iron heart.
Поэты живут. И должны оставаться живыми.
Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике.
Поэты в миру оставляют великое имя,
затем, что у всех на уме - у них на языке.
Но им все трудней быть иконой в размере оклада.
Там, где, судя по паспортам - все по местам.
Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада,
По чистым листам, где до времени - все по устам.
Поэт умывает слова, возводя их в приметы
подняв свои полные ведра внимательных глаз.
Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта.
И за семерых отмеряет. И режет. Эх, раз, еще раз!
Как вольно им петь.И дышать полной грудью на ладан...
Святая вода на пустом киселе неживой.
Не плачьте, когда семь кругов беспокойного лада
Пойдут по воде над прекрасной шальной головой.
Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие.
Прорвется к перу то, что долго рубить и рубить топорам.
Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия.
К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам.
Поэты идут до конца. И не смейте кричать им
- Не надо!
Ведь Бог... Он не врет, разбивая свои зеркала.
И вновь семь кругов беспокойного, звонкого лада
глядят Ему в рот, разбегаясь калибром ствола.
Шатаясь от слез и от счастья смеясь под сурдинку,
свой вечный допрос они снова выводят к кольцу.
В быту тяжелы. Но однако легки на поминках.
Вот тогда и поймем, что цветы им, конечно, к лицу.
Не верте концу. Но не ждите иного расклада.
А что там было в пути? Метры, рубли...
Неважно, когда семь кругов беспокойного лада
позволят идти, наконец, не касаясь земли.
Ну вот, ты - поэт... Еле-еле душа в черном теле.
Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.
Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.
Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать.
Не жалко распять, для того, чтоб вернуться к Пилату.
Поэта не взять все одно ни тюрьмой, ни сумой.
Короткую жизнь. Семь кругов беспокойного лада
Поэты идут.
И уходят от нас на восьмой.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
