В темноте, в пустоте я ищу ощущение горя —
Нестерпимой потери, теснины восставших часов.
А на фоне песка допустимо условного моря
Отчужденно качаются чаши ничейных весов.
Частота унижений внезапно влечение множит,
Приводя в исступленье сознание, руша дотла…
Время наших отцов приросло к нашей женственной коже
И безволия пламенем пышет жестокая мгла.
До рождения сломан хребет, обескровлены жилы,
И завидною кажется участь простого червя —
Он беспечно правдив, обживая пространство могилы,
Пища птиц или рыб; я с ним рядом — творения тля.
Не настанет тот день — воздаянья, раскаянья, скорби,
Не случится судья, чей бы я различил приговор…
Я ведь, в сущности, призрак, пустивший истлевшие корни
В прежде-надцатый век; я — души своей девственной вор.
О. С.
Ты ли, Путаница-Психея,
Черно-белым веером вея,
Наклоняешься надо мной,
Хочешь мне сказать по секрету,
Что уже миновала Лету
И иною дышишь весной.
Не диктуй мне, сама я слышу:
Теплый ливень уперся в крышу,
Шепоточек слышу в плюще.
Кто-то маленький жить собрался,
Зеленел, пушился, старался
Завтра в новом блеснуть плаще.
Сплю —
она одна надо мною, —
Ту, что люди зовут весною,
Одиночеством я зову.
Сплю —
мне снится молодость наша,
Та е г о миновавшая чаша;
Я ее тебе наяву,
Если хочешь, отдам на память,
Словно в глине чистое пламя
Иль подснежник в могильном рву.
25 мая 1945
Фонтанный Дом
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.