утром
перебирала сухие травы в родительской аптечке
ромашковые гадания – налево
валерьяновые весны – направо
звериные бои – в центре
бережно прикрытые мятой словно жмаканной туалетной бумагой
днём
складывала паззл из обуви
левые длинноносые туфли с хищными улыбками
левые курносые валенки с апатией ухти-ухти
левые спортивные кеды поставленные
на нелепую аспортивную платформу
и ни одного правого
кроме
крошечного сапожка произведённого
неизвестной испанской фирмой
вечером
ходила затариться в сэконд
пыталась обнаружить
ношенную судьбу
в приличном виде
была согласна ограничиться даже
платьицем какой-то цветаевой
мундштуком белым ахмадулиной
брючками припудренными пятнышками
размолотого пастернака
но всё время
почему-то
попадалась детская куртка
моя собственная
занесённая сюда с мусорки
наверное каким-то хромым одноглазым псом
мстящим за отсутствие мяса или мозгов
растекающихся по асфальту
маленьким серым морем
треснувшие швы
отпечатки мужских бомжинок
фантик в кармане
шелестящий соком и творожной кашкой
словом
не мой размерчик
что с ней делать?
топила
рвала
жгла
не помогало
скомкала в земной шар
вложила в лифчик
пусть думают что у меня
большая грудь и телячье сердце
которое в неё не помещается
пусть трогают
когда я выхожу из дому
в испанском сапожке и перстне из вялых ромашек
и направляюсь к забытым качелям
наверняка тоже из сэконда
может
это единственный шанс
быть тронутой временем
пока оно не опустилось до б/у
может
это единственный шанс
быть просто тронутой
тёплой ночью или качельными полётами
собачьим воем или маминым голосом
как тогда
в детстве
одетом в комки творожной кашки
и откладывающем судьбу на вырост
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.
Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна!" -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.
А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало царь.
На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин,- когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.
Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
1962
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.