- Что, царевич, невесел? Заела тоска? Или злая кручина прижала слегка?
Или братья лихие не могут никак усмирить молодецкие страсти?
- Выручай, Василиса! Пропал я, увы, царь-отец говорит «не сносить головы»,
Братьям что – оба спрятались ниже травы от суровой родительской власти.
Повелел мне отец на край света идти – говорит, мол, за тысячу суток пути
Есть колдун – отвратительный, мелочный тип, но силён в ворожбе чрезвычайно!
Дескать, зелье умеет он делать одно и на нём даже бизнес построил давно,
А рецепт не даёт – говорит, всё равно не раскрою коммерческой тайны!
Это зелье, по слухам, бессмертье сулит, а отец подхватил от любовницы СПИД,
Заработал склероз, ревматизм и артрит, и не знает ни сна, ни покоя.
Выручай, Василиса! Отец говорит, что готов загранпаспорт и виза на Крит,
Мол, пройдёшь, свет-Ванюша, простой лабиринт – и деньжищи польются рекою.
- Ладно, так уж и быть, я тебе помогу, не отдам иностранному злому врагу,
Чтобы ты не попал к супостату в рагу - вот тебе мой клубок путеводный.
Брось на землю его – и иди без тревог, он по спутнику выследит сотни дорог,
И обратно тебя приведёт на порог либо выведет к точке исходной.
Только знаешь, Иван, есть проблема одна. Чашу горькой любви испила я до дна,
Невесёлые нынче, увы, времена, и не всё получается складно:
За тебя я нацелилась замуж пойти, но, видать, суждены мне другие пути:
Ты зовёшь Василисой меня – но прости, ведь по паспорту я – Ариадна!
Поэты живут. И должны оставаться живыми.
Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике.
Поэты в миру оставляют великое имя,
затем, что у всех на уме - у них на языке.
Но им все трудней быть иконой в размере оклада.
Там, где, судя по паспортам - все по местам.
Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада,
По чистым листам, где до времени - все по устам.
Поэт умывает слова, возводя их в приметы
подняв свои полные ведра внимательных глаз.
Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта.
И за семерых отмеряет. И режет. Эх, раз, еще раз!
Как вольно им петь.И дышать полной грудью на ладан...
Святая вода на пустом киселе неживой.
Не плачьте, когда семь кругов беспокойного лада
Пойдут по воде над прекрасной шальной головой.
Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие.
Прорвется к перу то, что долго рубить и рубить топорам.
Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия.
К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам.
Поэты идут до конца. И не смейте кричать им
- Не надо!
Ведь Бог... Он не врет, разбивая свои зеркала.
И вновь семь кругов беспокойного, звонкого лада
глядят Ему в рот, разбегаясь калибром ствола.
Шатаясь от слез и от счастья смеясь под сурдинку,
свой вечный допрос они снова выводят к кольцу.
В быту тяжелы. Но однако легки на поминках.
Вот тогда и поймем, что цветы им, конечно, к лицу.
Не верте концу. Но не ждите иного расклада.
А что там было в пути? Метры, рубли...
Неважно, когда семь кругов беспокойного лада
позволят идти, наконец, не касаясь земли.
Ну вот, ты - поэт... Еле-еле душа в черном теле.
Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.
Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.
Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать.
Не жалко распять, для того, чтоб вернуться к Пилату.
Поэта не взять все одно ни тюрьмой, ни сумой.
Короткую жизнь. Семь кругов беспокойного лада
Поэты идут.
И уходят от нас на восьмой.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
