Орест служил в роскошном ресторане,
а жил в лачуге жалкой за углом.
Монеты унося домой в кармане,
считал клиента каждого козлом
с нечистыми копытами-рогами...
Орест стремился к славе и почёту,
тарелки он стыдился подавать.
Кладя в карман холуйскую банкноту,
мечтал попасть в буржуйскую кровать
и помыкать оттуда бедняками.
Судите сами: гонору - вагон,
ума и знаний - хватит на тарелку!
Злорадно переводят черти стрелку...
И наш герой находит миллион
заморских денег. Только медяками.
Орест идёт в шикарный ресторан -
не в свой, а в тот, что рангом чуть покруче.
Прекрасных явств заказывает кучу,
кутит вовсю, плюёт сквозь зуб в фонтан,
и мажет фуа-гра на хлеб руками.
Сожравши всё, что повар приготовил
к банкету на пятнадцать вип-персон,
почувствовал Орест, что клонит в сон -
рыгнул, икнул, нахмурил грозно брови,
козлом проблеял: "Счёт подай, гарсон!"
Гарсон в улыбке губы раздвигает,
из циферок и букв несёт рулон,
Орест мешок с деньгами открывает,
и всё на стол... Ну что за моветон!
Гарсон стоит, молчит и не считает.
Дрожащею рукой за телефон -
машина полицейская на место
примчалась, будто курица с насеста,
ещё висел над залом денег звон.
Ореста - под арест! Выводят вон...
...Орест служил в роскошном ресторане,
теперь - в тюремной кухне. Миль пардон,
но не считай монет в чужом кармане!
А если вдруг нашёл ты миллион,
то убедись, что он - не из Зимбабве,
где булка хлеба стоит триллион!
________
На январь 2009 года инфляция в Зимбабве достигла 321 000 000 %, что является абсолютным мировым рекордом.
Была введена в обращение купюра достоинством 100 трлн зимбабвийских долларов.
Все слова, что я знал, — я уже произнес.
Нечем крыть этот гроб-пуховик.
А душа сколько раз уходила вразнос,
столько раз возвращалась. Привык.
В общем. Царствие, брат, и Небесное, брат.
Причастись необманной любви.
Слышишь, вечную жизнь православный обряд
обещает? — на слове лови.
Слышишь, вечную память пропел-посулил
на три голоса хор в алтаре
тем, кто ночь продержался за свой инсулин
и смертельно устал на заре?
Потерпеть, до поры не накладывать рук,
не смежать лиловеющих век —
и широкие связи откроются вдруг,
на Ваганьковском свой человек.
В твердый цент переводишь свой ломаный грош,
а выходит — бессмысленный труд.
Ведь могильщики тоже не звери, чего ж,
понимают, по курсу берут.
Ты пришел по весне и уходишь весной,
ты в иных повстречаешь краях
и со строчной отца, и Отца с прописной.
Ты навеки застрял в сыновьях.
Вам не скучно втроем, и на гробе твоем,
чтобы в грех не вводить нищету,
обломаю гвоздики — известный прием.
И нечетную розу зачту.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
