Разве это смешно, когда кровь на руках,
А в душе расползается гнилостный страх,
Умираю? Убил?
Темно-бурые пятна в глазах…
Так зачем этот смех громыхает во мне?
Я ль смеюсь или тот, кто явился извне?
Помешал, подсобил?
Пятна крови уже на стене…
Разве это смешно? Руки адом горят,
А в ладони стекает расплавленный яд,
Отказал, искушён?
Спину жжёт немигающий взгляд.
Обернулся – стена, не подвижней скалы,
Взгляд исчез, пятна стали, как будто, малы.
Это явь или сон?
Тусклой цепью звенят кандалы…
Одесную одну я любовь посажу
и ошую — другую, но тоже любовь.
По глубокому кубку вручу, по ножу.
Виноградное мясо, отрадная кровь.
И начнётся наш жертвенный пир со стиха,
благодарного слова за хлеб и за соль,
за стеклянные эти — 0,8 — меха
и за то, что призрел перекатную голь.
Как мы жили, подумать, и как погодя
с наступлением времени двигать назад,
мы, плечами от стужи земной поводя,
воротимся в Тобой навещаемый ад.
Ну а ежели так посидеть довелось,
если я раздаю и вино и ножи —
я гортанное слово скажу на авось,
что-то между «прости меня» и «накажи»,
что-то между «прости нас» и «дай нам ремня».
Только слово, которого нет на земле,
и вот эту любовь, и вот ту, и меня,
и зачатых в любви, и живущих во зле
оправдает. Последнее слово. К суду
обращаются частные лица Твои,
по колено в Тобой сотворённом аду
и по горло в Тобой сотворённой любви.
1989
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
