Календарь, ты не враль, обещаешь надежды натешить.
Открывает февраль заколоченный ставнями скит,
Надоевшие тучи – метлой, заунывную нежить
Прогоняет взашей, как безбожников иезуит.
Заторможенный день причитает молитвенно Солнцу,
Заслезились сосульками окна, загладился лёд,
Из прогалов печально чернеют жилища чухонцев,
Удивлённо бровями – леса оризонта вразлёт.
Слишком яркий покров ослепляет. Прищурился город,
Пожурился, задумался, замер, тряхнул стариной,
И осыпались крыши лавинами. В ярости спора
С потеплением лёд затрещал над водой вороной.
На тротуарах истолку
С стеклом и солнцем пополам,
Зимой открою потолку
И дам читать сырым углам.
Задекламирует чердак
С поклоном рамам и зиме,
К карнизам прянет чехарда
Чудачеств, бедствий и замет.
Буран не месяц будет месть,
Концы, начала заметет.
Внезапно вспомню: солнце есть;
Увижу: свет давно не тот.
Галчонком глянет Рождество,
И разгулявшийся денек
Прояснит много из того,
Что мне и милой невдомек.
В кашне, ладонью заслонясь,
Сквозь фортку крикну детворе:
Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?
Кто тропку к двери проторил,
К дыре, засыпанной крупой,
Пока я с Байроном курил,
Пока я пил с Эдгаром По?
Пока в Дарьял, как к другу, вхож,
Как в ад, в цейхгауз и в арсенал,
Я жизнь, как Лермонтова дрожь,
Как губы в вермут окунал.
Лето 1917
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
