Я не буду писать
О любви и природе,
О фотосинтезе
И случайных связях,
На моей шее нет
Ни одной проститутки,
Только до сих пор
Маяковский в горле.
Я его пожираю томами,
А ещё килограммами,
Храню макулатуру в цистерне,
Пишу без правил,
Пренебрегаю орфографией
И расстановкой
Смысловых акцентов,
И вообще,
Если такое дело,
То я вас не знаю.
Проводя целый день за печкой
Вместе с серией книг
«Жемчужины русской поэзии»,
Я почти что учёная кошка.
(Ну, уж точно не мартышка с очками
Из басни Крылова),
Мне почему-то так кажется,
Можете, впрочем, не верить.
А ещё…
А ещё за моей тёплой печкой
У меня есть коллекция тапок:
Разных размеров, фасонов,
С огромным ассортиментом кожаных вставок
И остро-тупыми носами,
Я их все отдаю домовому Степану
И меня, слава Богу, не трогают.
Я всегда говорю НЕстихами
И люблю препарировать прозу,
Розы, мимозы, морозы прорастают
На мятом диване.
Десять лет
Как уже кто-то болен,
Десять лет
Как не сплю я ночами,
Десять лет
Это, впрочем, немного,
Десять лет
Заедаю врачами,
медсёстрами,
санитарами
Горе.
А теперь я почётная кошка
У которой закончились жизни,
Очень тихо, спокойно за печкой,
Только изредка так одиноко…
А что, очень даже наизнанку.
Начать Маяковским, потом надеть тапки, съесть килограмм несколько Маяковского, дальше отдать тапки Степану и прикинуться на мятом диване, что рифма не пошла в корень, а только в мимозорозу. И в финале притвориться кошкой, сбившейся со счёту чьих-то жизней, а будто-бы бы своей, а ведь отличная идея проживать чьей-то жизнью, когда от твоей уже ничего не осталось, разве что повседневно-однотипный завтрак из медицинских работников, пытающихся отдать тапки Маяковского некоему Степану с носом из кожаных вставок.
Замечательный стих, я прожила его вместе с Автором. Спасибо.
Это Вам спасибо, Снег. Всегда интересно наблюдать за тем, какие образы рождаются у читателей во время прочтения твоих стихотворений.
Стихи Татьяны – это не просто другой мир, это иная Вселенная.
ЛГ живёт необычной жизнью и мимоходом открывает целую незнакомую планету. Что значит «На моей шее нет / Ни одной проститутки»? Никому и никогда не продавалась? Или не использовала других в личных целях?.. Только Маяковский в горле. Что это, его ритмы или его страсть и неуспокоенность? А может быть ломка правил? И если вы не согласно, то ЛГ с вами как бы и не знакома. Либо вы принимаете новое, либо отойдите и не лезьте со своими привычками и нравоучениями.
Она проводит дни напролёт за печкой, словно кошка или сверчок. Болезнь или что-то ещё не дают ЛГ выйти из тесного пространства «избы» в мир. Ограничение ощущается почти зримо: 4 стены, коллекция тапок, мятый диван, на котором прорастают рифмы… 10 лет ЛГ не спит и частенько общается с врачами. Что-то не позволяет быть свободной, и постепенно она смиряется с обстоятельствами, потеряв все кошачьи жизни, одиноко сидит за печкой, отдавая домовому тапки, и временами ощущает вкус и запах одиночества, которое пахнет страхом и непонимание других.
Но это всего лишь одно положение трубы калейдоскопа. Чуть повернуть – и появится другая картинка…
На самом деле с проститутками дела обстоят намного проще, чем можно подумать. *тихо смеётся* Спасибо за твои мысли, Злат. Они для меня очень ценны...
Это же целый Мир. Нет ни слова о тоске-грусти-боли. Все потребности и желания удовлетворены. Цельный, законченный, непростой образ жизни Человека. Духовное - Маяковский, искусное - тапки, бытовое - теплая печка, плотоядное (мы все немного хищники, абстрагируясь) - врачи-санитары. Конечно же, абсолютно неприемлимая жизнь для нас - обывателей. Нам нужна тяга к чему или кому-то, любовь с мучениями, дети желательно вокруг, добыча бабла, общественный транспорт и нервотрепка серых будней с прокисшими перспективами пресловутого "завтра", мимолетные высверки счастья общения с природой и прекрасным (в отпуске и на даче), уже незаменим интернет, а еще и поругаться не помешает с соседями по планете. Так что, нам непонятен мир за печкой. Но кто, в этом случае, счастлив? Кто свободен? Проще, кто удовлетворен и ничего более не желает? Мы...?
Это и есть, имхо, мысль, заложенная Автором.
Большое спасибо Вам за такую подробную трактовку. Я просто не знаю, что ещё сказать...
(Тяжело вздыхает) Слукавил. Вы пишите: "...заедаю... Горе... Только изредка одиноко..." Это рушит всю моя версию. ЛГ пытается защитить свой Мир. Мощно и беспощадно защищает. Но слово Горе прозвучало. И одиночество, хоть и изредка. ЛГ - такой же, как мы. Попросту, орбиты миров (нашего и ЛГ) разнятся. Я не литератор и далеко от любой редакторско-критической деятельности. Но ваши тапки, Маяковский и врачи-кровопийцы оч точно в цель попали. Интересное стихо. Неожиданное и оч самобытное. Все мы в психушке живем. Я так лихо и всеохватно, потому что это факт, а не домыслы. Психушка
Млин, ашипок с пьяных глаз наляпал: не "пишите", а "пишете". И еще там... Ну, ладно. Сорри))
Очень...!
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Иаков сказал: Не отпущу Тебя, пока не благословишь меня.
Бытие, 32, 26.
Всё снаружи готово. Раскрыта щель. Выкарабкивайся, балда!
Кислый запах алькова. Щелчок клещей, отсекающих навсегда.
Но в приветственном крике – тоска, тоска. Изначально – конец, конец.
Из тебе предназначенного соска насыщается брат-близнец.
Мой большой первородный косматый брат. Исполать тебе, дураку.
Человек – это тот, кто умеет врать. Мне дано. Я могу, могу.
Мы вдвоем, мы одни, мы одних кровей. Я люблю тебя. Ты мой враг.
Полведра чечевицы – и я первей. Всё, свободен. Гуляй, дурак.
Словно черный мешок голова слепца. Он сердит, не меня зовёт.
Невеликий грешок – обмануть отца, если ставка – Завет, Завет.
Я – другой. Привлечен. Поднялся с колен. К стариковской груди прижат.
Дело кончено. Проклят. Благословен. Что осталось? Бежать, бежать.
Крики дикой чужбины. Бездонный зной. Крики чаек, скота, шпанья.
Крики самки, кончающей подо мной. Крики первенца – кровь моя.
Ненавидеть жену. Презирать нагой. Подминать на чужом одре.
В это время мечтать о другой, другой: о прекрасной сестре, сестре.
Добиваться сестрицы. Семь лет – рабом их отца. Быть рабом раба.
Загородки. Границы. Об стенку лбом. Жизнь – проигранная борьба.
Я хочу. Я хочу. Насейчас. Навек. До утра. До последних дат.
Я сильнее желания. Человек – это тот, кто умеет ждать.
До родимого дома семь дней пути. Возвращаюсь – почти сдаюсь.
Брат, охотник, кулема, прости, прости. Не сердись, я боюсь, боюсь.
...Эта пыль золотая косых песков, эта стая сухих пустот –
этот сон. Никогда я не видел снов. Человек? Человек – суть тот,
кто срывает резьбу заводных орбит, дабы вольной звездой бродить.
Человек – это тот, кто умеет бить. Слышишь, Боже? Умеет бить.
Равнозначные роли живых картин – кто по краю, кто посреди?
Это ты в моей воле, мой Господин. Победи – или отойди.
Привкус легкой победы. Дела, дела. Эко хлебово заварил.
Для семьи, для народа земля мала. Здесь зовут меня - Израиль.
Я – народ. Я – семья. Я один, как гриб. Загляни в себя: это я.
Человек? Человек – он тогда погиб. Сыновья растут, сыновья.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.