На самом краешке изведанного рая
сидела, ноги свесив в обреченный мир,
одноименная девчушка, то бишь Рая.
А рядом -- Брэд, который Питт (ее кумир):
"Смотри за край! Налево и немного ниже --
тяжелым шлейфом в море уползает шельф.
Еще левей -- огни неспящего Парижа!
А на Луне с принцессой вальс танцует эльф!"
И слова нет о бесподобной Анджелине!
И про уроки мама не ворчит сто лет!
И кислый привкус сирых, нищих поликлиник
растаял в сладости малиновых конфет...
Сидят плечом к плечу на иллюзорной крыше,
на них бессмысленно кривится диск Луны.
Танцоры спят давно, и Рая сонно дышит.
А в небесах перину снежной белизны
Самосуд неожиданной зрелости,
Это зрелище средней руки
Лишено общепризнанной прелести -
Выйти на берег тихой реки,
Рефлектируя в рифму. Молчание
Речь мою караулит давно.
Бархударов, Крючков и компания,
Разве это нам свыше дано!
Есть обычай у русской поэзии
С отвращением бить зеркала
Или прятать кухонное лезвие
В ящик письменного стола.
Дядя в шляпе, испачканной голубем,
Отразился в трофейном трюмо.
Не мори меня творческим голодом,
Так оно получилось само.
Было вроде кораблика, ялика,
Воробья на пустом гамаке.
Это облако? Нет, это яблоко.
Это азбука в женской руке.
Это азбучной нежности навыки,
Скрип уключин по дачным прудам.
Лижет ссадину, просится на руки -
Я тебя никому не отдам!
Стало барщиной, ревностью, мукою,
Расплескался по капле мотив.
Всухомятку мычу и мяукаю,
Пятернями башку обхватив.
Для чего мне досталась в наследие
Чья-то маска с двусмысленным ртом,
Одноактовой жизни трагедия,
Диалог резонера с шутом?
Для чего, моя музыка зыбкая,
Объясни мне, когда я умру,
Ты сидела с недоброй улыбкою
На одном бесконечном пиру
И морочила сонного отрока,
Скатерть праздничную теребя?
Это яблоко? Нет, это облако.
И пощады не жду от тебя.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
