Вот правда вымысла штурмует небеса.
Вот эшафот под бытием скрипит.
Вот смертный о бессмертном говорит,
Оспаривая вечность по часам.
Вот вышел Бог узнать, как дальше жить.
Вот смысл истока к прошлому течет.
Вот Понтия ведут на эшафот,
Меняя ход истории в глуши.
Вот ведают деревья, что творят.
Вот всюду мыслит зелень кислородно.
Вот жизнь людей проходит огородно
И будет так вовек до... октября.
Вот вечность всех со всеми разлучит.
Вот каждому своя дорога к смерти.
Вот слава запоздалая в конверте
Во гроб поэта тихо постучит.
.......................................
Вот мы взлетаем строго по часам.
Пусть эшафот под бытием скрипит,
А смертный о бессмертном говорит,
Когда душа уходит в небеса!
Обычно мне хватает трёх ударов.
Второй всегда по пальцу, бляха-муха,
а первый и последний по гвоздю.
Я знаю жизнь. Теперь ему висеть
на этой даче до скончанья века,
коробиться от сырости, желтеть
от солнечных лучей и через год,
просроченному, сделаться причиной
неоднократных недоразумений,
смешных или печальных, с водевильным
оттенком.
Снять к чертям — и на растопку!
Но у кого поднимется рука?
А старое приспособленье для
учёта дней себя ещё покажет
и время уместит на острие
мгновения.
Какой-то здешний внук,
в летах, небритый, с сухостью во рту,
в каком-нибудь две тысячи весёлом
году придёт со спутницей в музей
(для галочки, Европа, как-никак).
Я знаю жизнь: музей с похмелья — мука,
осмотр шедевров через не могу.
И вдруг он замечает, бляха-муха,
охотников. Тех самых. На снегу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
