Финал межпортального. Акро.
"Да разве могут дети юга..."
Илья Эренбург
Друзья снегов, не нужно вёсен ждать,
А если всё же ждать, то осторожно.
Рассветной тьмы брезентовая стать
Афишно намекнёт на невозможность,
Зависнет ненадолго и опять
Войдёт, взвихрив метелевую прядь,
Ежовыми иголками под кожу.
Манок-кругляш уйдёт за горизонт,
Оставив нас брести в тени метели —
Густой, как повторяющийся сон,
Унывной, словно хворый саксофон,
Толкающей на лень и на безделье.
Давайте просто жить да поживать,
Елагин остров навещать по средам.
Тоску по вёснам спрячем за слова,
И только их отпустим, чтобы следом
Юла-светило выкатилась в небо.
Глядишь, а там и дождик, и трава —
Абсент весны для северного лета.
Когда менты мне репу расшибут,
лишив меня и разума и чести
за хмель, за матерок, за то, что тут
ЗДЕСЬ САТЬ НЕЛЬЗЯ МОЛЧАТЬ СТОЯТЬ НА МЕСТЕ.
Тогда, наверно, вырвется вовне,
потянется по сумрачным кварталам
былое или снившееся мне —
затейливым и тихим карнавалом.
Наташа. Саша. Лёша. Алексей.
Пьеро, сложивший лодочкой ладони.
Шарманщик в окруженьи голубей.
Русалки. Гномы. Ангелы и кони.
Училки. Подхалимы. Подлецы.
Два прапорщика из военкомата.
Киношные смешные мертвецы,
исчадье пластилинового ада.
Денис Давыдов. Батюшков смешной.
Некрасов желчный.
Вяземский усталый.
Весталка, что склонялась надо мной,
и фея, что мой дом оберегала.
И проч., и проч., и проч., и проч., и проч.
Я сам не знаю то, что знает память.
Идите к чёрту, удаляйтесь в ночь.
От силы две строфы могу добавить.
Три женщины. Три школьницы. Одна
с косичками, другая в платье строгом,
закрашена у третьей седина.
За всех троих отвечу перед Богом.
Мы умерли. Озвучит сей предмет
музыкою, что мной была любима,
за три рубля запроданный кларнет
безвестного Синявина Вадима.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
