Мы увидим пустые башни сгоревших танков, рваных гусениц спотыкающиеся следы, блики солнца, освещающие фанданго испаряющихся частичек гнилой воды. Мы запомним насквозь просвечивающие окна, скелеты башен, арматурины и бетон, это будет – прошу запомнить – такой урок нам, будто ухнуло близко к тысяче мегатонн. Мы увидим плешивых мальчиков на карачках, собирающих на земле дождевых мокриц: овощная диета станет теперь червячной, слизняковой, омерзительной изнутри и снаружи. Не стесняйтесь смотреть на женщин: без панели после бойни не проживёшь, и казалось бы, женщин стало намного меньше, потому что половина пошла под нож, а панель разрослась, стала важной и повсеместной, и на кладбище, среди чёрных пустых могил, можно снять себе на ночь отличнейшую невесту, забывая даже о том, что кругом враги. Мы увидим обломки жёлтого бундестага, «Тауэр Бридж», переломанный пополам, это будет почти невидимая атака, превращающая людей в бесполезный хлам, мы увидим такую боль и такую мерзость, до какой далеко любой мировой войне. Не забудьте: на рукавах – группа и резус. Ваша кровь пригодится другим. Если нет – так нет.
Мы увидим прекрасных женщин в простых одеждах, преимущественно жёлто-розовые тона, разукрашенные кадиллаковые кортежи, предвещающие, что следом идёт весна, мы почувствуем, как пахнет сирень и липы, как палитра становится ярче и мягче кисть, мир в траве и цветах, превращаясь в коммуну хиппи, заливается соловьивисто словом «peace». Мы почувствуем, как природа нам дышит в щёку, запах поля, запах праздничных васильков, по ночам мы превращаемся в звездочётов, наблюдающих путезвёздное молоко. Это что-то такое чистое и простое, что словами, порой мне кажется, не объять, ради этого стоит жить, безусловно стоит (и порой ради этого даже стоит стрелять), это наш бесконечный праздник, дорога к дому, знак вселенской гармонии, правильная тюрьма, где отныне зовётся другом любой знакомый, где отныне неисчерпаемы закрома. Мы увидим всё это, мы – жители преисподней – и войдём в этот рай через самый парадный вход. Мы свободны насколько – куда уж ещё свободней, - что одним только чувством свободы растопим лёд.
Мои милые, вот вы думаете: что здесь правда?
Про любовь я не вру или, может быть, про войну?
Ожидание рая чуть лучше, чем муки ада,
То есть в мокром окопе страшней, чем в сухом плену.
Препарируйте мир, изучайте его под лупами,
Утверждайте, мол, мы с будущим говорим.
Жизнь – это тест Роршаха, мои глупые,
Каждый видит в ней то, что
У
Него
Внутри.
Земному шару
напекло висок.
Располагался рай
наискосок
Скучал в нем
по России
каждый третий
В семи десятках
световых столетий.
Там время продолжал небесный царь
У звёздочки
по имени Мицар,
Как гениальный врач
за занавеской,
И спорили Сенека с Достоевским,
И были пальцы
в поцелуях пчёл.
А здесь смертельный бой
уж час, как шёл:
Со срезанным лицом наполовину
Сержант упал в божественную глину,
Хлеб Родины своей
подняв с земли.
И вдруг увидел
страшное вдали:
Нас будущих,
расслабленных,
как травы,
Обильно
существующих
без славы,
в отдельно
подзаряженном гробу
С предсказанными
цифрами на лбу.
Сержант Смирнов
смотрел на это дело,
И удивленно
презирал печаль,
А рядом с ним
Мария песню пела,
качаясь, как солдатская медаль.
09.07.2022
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
