Вечер губы дует, недотрога,
И суда приветствуют суда.
Потерпи еще совсем немного,
И вернешься ты назад, туда,
Где тоскует деревянный мостик,
И рыбак к удилищу прирос,
Прошлому там промывает кости
Памяти усталый камнетес.
Там немые пролетают птицы,
Стерты напрочь файлы-голоса,
Из глубин всплывают чьи-то лица,
Там еще ты верил в чудеса,
Там казалось счастье – это лето,
Старая тельняшка на груди,
«Marlboro» в заначке сигарета
И свободы сладость впереди!
Дует губы вечер. Ветер дует.
Хмурит речка брови-берега…
Как невинны были поцелуи...
И как пахли грешные стога!
Из слез, дистиллированных зрачком,
гортань мне омывающих, наружу
не пущенных и там, под мозжечком,
образовавших ледяную лужу,
из ночи, перепачканной трубой,
превосходящей мужеский капризнак,
из крови, столь испорченной тобой,
- и тем верней - я создаю твой призрак,
и мне, как псу, не оторвать глаза
от перекрестка, где многоголосо
остервенело лают тормоза,
когда в толпу сбиваются колеса
троллейбусов, когда на красный свет
бежит твой призрак, страх перед которым
присущ скорее глохнущим моторам,
чем шоферам. И если это бред,
ночной мой бред, тогда - сожми виски.
Но тяжкий бред ночной непрерываем
будильником, грохочущим трамваем,
огромный город рвущим на куски,
как белый лист, где сказано "прощай".
Но уничтожив адрес на конверте,
ты входишь в дом, чьи комнаты лишай
забвения стрижет, и мысль о смерти
приюта ищет в меркнущем уме
на ощупь, как случайный обитатель
чужой квартиры пальцами во тьме
по стенам шарит в страхе выключатель.
1969
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
