Больше всего на свете мечтается быть как все,
таким является Бог или на худой конец Моисей,
не обязательно в прямом смысле и в полную величину
(в этом месте рядом кто-то чихнул) –
современный подход вариативен к подобным вопросам,
клясться, любить и веровать допускается в переносном,
главное, чтобы целостно и гармонично.
Религиозный рынок вторичен,
а рынок идей ветх…
Чей это смех?
Я ведь как на духу!
Слышь, как оно там, наверху,
не страшно
всех пережить однажды?
Я как подумаю –
дурно.
Жизнь закончится мирным самоубийством
в пансионате «кому за триста»
над первой страницей рукописи
черновика временных лет.
Поминальный обед
станет последней каплей
пропитого залпом.
Только и выйдет, что написать –
всю жизнь люди тянутся к небесам,
но падают больно и не туда.
Из каждого человека получается два,
деление приближает к обычности,
побеждает количество,
расползается паззл…
Я мечтаю упасть!
Строю планы,
но мёртвые приходят во сне и говорят – рано!
Что они могут знать, блуждающие останки?
То, что для них смерть, человеку – приманка.
(в этом месте кто-то кого-то крестит)
В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.
Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.
И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою - нимб золотой.
Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства -
основной механизм Рождества.
То и празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли.
Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет - никому не понятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.
Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь - звезда.
Январь 1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
