Что такое поэзия? Этого я не знаю. Но если бы я и знал… то не сумел бы выразить своего знания или, наконец, даже подобрав и сложив подходящие слова, все равно никем бы не был понят
Ты знаешь, что будет: не мне толковать стигматы,
Не мне объяснять их значенье таким, как ты.
Когда-нибудь дети возьмутся за автоматы,
На месте Москвы строя город своей мечты.
На старых высотках взрастят огневые точки,
Метро перекроют: здоровье — в ходьбе пешком —
И вытравят ленточным методом на поточке
Любого, кто детям покажется стариком.
У всех будет чёткое право на выбор казни,
Страшащимся дыбы, пожалуйста: вот петля,
Удачной вам смерти, хорошей, большой и разной,
Удачного старта ракеты «земля — земля».
Все будут ходить по назначенным им маршрутам,
Сойдёшь с тротуара — и сразу же под топор.
Не дай тебе Бог опоздать на одну минуту
К рабочему месту — предатель, шпион и вор.
И все будут счастливы, мальчики на параде,
Мужчины в литейке и женщины за сукном,
Поскольку, мне кажется, выше всех демократий
Система, в которой все думают об одном.
Система, в которой ты — капля в большом потопе
И просто плывёшь, безотчётно потоп любя,
Поскольку, я думаю, выше любых утопий
Такая система, где думают за тебя.
Осталась неделя, а далее — развернётся
Семнадцатый год номер два, суета, разброд
Ты думаешь, что? Кто-то скажет тебе бороться?
Ты думаешь, кто-то скомандует, мол, вперёд?
Ты будешь молчать, успокоится, утрясётся,
Железный порядок, работа, любовь и честь:
Свобода не в том, чтобы видеть, как светит Солнце,
А в том, чтобы знать, что оно всё же где-то есть.
Ты думаешь, ты не привыкнешь к стрелкам на башнях,
К публичным сожжениям, к выстрелам по толпе,
Ты думаешь, это чудовищно, мерзко, страшно,
Ты думаешь будет вот так одному тебе?
Поверь, ты привыкнешь, обыденным станет лагерь,
Найдёшь себе женщину с родинкой у виска
И будешь с ней жить, приносить ей пайки в бумаге
И трахать её, точно трахаешь дочь врага.
Осень. Оголенность тополей
раздвигает коридор аллей
в нашем не-именьи. Ставни бьются
друг о друга. Туч невпроворот,
солнце забуксует. У ворот
лужа, как расколотое блюдце.
Спинка стула, платьица без плеч.
Ни тебя в них больше не облечь,
ни сестер, раздавшихся за лето.
Пальцы со следами до-ре-ми.
В бельэтаже хлопают дверьми,
будто бы палят из пистолета.
И моя над бронзовым узлом
пятерня, как посуху - веслом.
"Запираем" - кличут - "Запираем!"
Не рыдай, что будущего нет.
Это - тоже в перечне примет
места, именуемого Раем.
Запрягай же, жизнь моя сестра,
в бричку яблонь серую. Пора!
По проселкам, перелескам, гатям,
за семь верст некрашеных и вод,
к станции, туда, где небосвод
заколочен досками, покатим.
Ну, пошел же! Шляпу придержи
да под хвост не опускай вожжи.
Эх, целуйся, сталкивайся лбами!
То не в церковь белую к венцу -
прямо к света нашего концу,
точно в рощу вместе за грибами.
октябрь 1969, Коктебель
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
