Когда надсмотрщица-ночь задремлет,
Прикрывши облачным веком око
Луны, и звёзды-перидинеи
Опустятся во вселенной глубь,
Мой друг, во мраке, затмившем земли,
Томясь у чёрных решёток окон,
В забытой Богом периферии
Тоску привычную не голубь!
И пусть ты заперт, как птица в клетке,
В саманной хате на табурете,
Ведь не ослеп ты и не проказой
Съедает тело текучий гнёт -
Всплывут чудесные ночесветки
Лишь только облачность сдует ветер,
И ночь лукавым по-бабьи глазом
Тебе, конечно же, подмигнёт!
В сырой наркологической тюрьме, куда меня за глюки упекли, мимо ребят, столпившихся во тьме, дерюгу на каталке провезли два ангела — Серега и Андрей, — не оглянувшись, типа все в делах, в задроченных, но белых оперениях со штемпелями на крылах.
Из-под дерюги — пара белых ног, и синим-синим надпись на одной была: как мало пройдено дорог... И только шрам кислотный на другой ноге — все в непонятках, как всегда: что на второй написано ноге? В окне горела синяя звезда, в печальном зарешеченном окне.
Стоял вопрос, как говорят, ребром и заострялся пару-тройку раз. Единственный-один на весь дурдом я знал на память продолженья фраз, но я молчал, скрывался и таил, и осторожно на сердце берег — что человек на небо уносил и вообще — что значит человек.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
