Эта история вымышлена, и ничего общего с реальностью не имеет! (С)
Знай, что тебе придется мириться с моей собакой,
И познакомиться с моим папой!
Вечерами я буду долго смотреть в окно,
Пить подсоленное вино,
Долго не спать ночами,
Вызывать бурю эмоций
(Или даже цунами)!
Но еще я могу готовить всякие болоньезе
С соусом бешамель.
ТЫ не создан, чтоб есть
Какую-то там вермишель!
Я могу даже гладить твою одежду,
И любить так, как никто прежде…
Обнимать-целовать, гладиться, говорить,
Улыбаться всему, что будет происходить.
Быть собой, не хотеть казаться надменной и равнодушной,
Вспоминать веселые истории за ужином,
Не быть тягуче-холодной и осторожной,
Как липкое тающее летнее мороженое,
Быть собой. Не играть наперегонки со временем,
Не звонить по пустякам, и не ныть опостылевшим бременем,
Смотреть с тобой, как над морем летают осенние птицы,
Умирать каждый раз от разлук, чтобы возродиться,
Наслаждаться горячим эспрессо с примесью корицы,
ТОЛЬКО! НЕ ОБЕЩАЙ! ЖЕНИТЬСЯ! )))
Меня преследуют две-три случайных фразы,
Весь день твержу: печаль моя жирна...
О Боже, как жирны и синеглазы
Стрекозы смерти, как лазурь черна.
Где первородство? где счастливая повадка?
Где плавкий ястребок на самом дне очей?
Где вежество? где горькая украдка?
Где ясный стан? где прямизна речей,
Запутанных, как честные зигзаги
У конькобежца в пламень голубой, —
Морозный пух в железной крутят тяге,
С голуботвердой чокаясь рекой.
Ему солей трехъярусных растворы,
И мудрецов германских голоса,
И русских первенцев блистательные споры
Представились в полвека, в полчаса.
И вдруг открылась музыка в засаде,
Уже не хищницей лиясь из-под смычков,
Не ради слуха или неги ради,
Лиясь для мышц и бьющихся висков,
Лиясь для ласковой, только что снятой маски,
Для пальцев гипсовых, не держащих пера,
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки
Крупнозернистого покоя и добра.
Дышали шуб меха, плечо к плечу теснилось,
Кипела киноварь здоровья, кровь и пот —
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось
На полшага продвинуться вперед.
А посреди толпы стоял гравировальщик,
Готовясь перенесть на истинную медь
То, что обугливший бумагу рисовальщик
Лишь крохоборствуя успел запечатлеть.
Как будто я повис на собственных ресницах,
И созревающий и тянущийся весь, —
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах
Единственное, что мы знаем днесь...
16 января 1934
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
