Мир втиснулся в рамку проёма оконного:
лишь неба квадратик да дерево.
Глаза мальчугана, на смерть обречённого,
на мир этот смотрят растерянно.
Сегодня сказал на обходе профессор,
узнав результаты анализов:
«За почки бороться уже бесполезно,
Быстрее решайте с диализом».
В палате молчанье на миг воцарилось,
и даже в какой-то момент
парнишке казалось, что смерть отступилась…
И тут возразил ассистент:
«Профессор, у парня - один только полис,
и нам не дадут больше квот.
Какой там диализ? Вы шутите, что ли?
Об этом и речь не идёт!»
И старый профессор промямлил чуть слышно,
не глядя больному в глаза:
«Прости, дорогой… К сожаленью, не вышло…
Без денег сегодня нельзя».
Советую:
http://www.proza.ru/2011/08/02/631
И ещё:
Тревожиться повода нет. Разговор с врачом
- Жене уж полгода, как грудь удалили, -
твердил он упрямо врачу. –
Но «химией»-то почему не лечили? -
Спросить я вас, доктор, хочу.
Слыхал я, что есть препарат дорогущий.
Бесплатно его не дают,
но с ним результаты лечения лучше.
С ним люди годами живут.
Три года назад сослуживице Вале
у вас, здесь отрезали грудь.
Врачи на Каширке потом подсказали
к спасению правильный путь.
Сказали, что если, не мешкая, сразу
лекарственный курс провести,
то можно надеяться, что метастазы
на легких не будут расти.
Назвали они препарат заграничный,
который уже много лет
даёт результат долгосрочный, отличный,
и равных ему в мире нет.
Лечебная выгода от препарата
давно всем ученым ясна,
но есть у него небольшой недостаток:
высокая слишком цена.
Послушав врачей, Валя с мужем решили
забрать к себе Валину мать,
живущую в маленькой, старой квартире,
и эту квартиру продать.
Всё делалось в спешке.
Судьба ведь решалась!
И денег хватило едва,
и вен у Валюшки совсем не осталось,
но всё же Валюшка жива…
Так вот, милый доктор…
С чего же я начал?..
Ах, да. Есть такой препарат…
Жену по ночам беспокоить стал кашель
примерно неделю назад.
Так, может, и мне поскрести по сусекам
и это лекарство найти.
Готов взять рецепт и пойти по аптекам
московской аптечной сети.
А доктор, напрягшись, сидел в своём кресле,
не глядя мужчине в глаза.
Душа умоляла:
- Ответь ему честно!
А разум перечил:
- Нельзя!
Рентген показал метастаз в верхней доле,
и все показания есть.
Но квота полкурса и то не покроет,
а их нужно, минимум, шесть.
А если он сам купит это лекарство –
считай, что я в петлю залез.
Поступок мой этот сочтут за бунтарство
чиновники от ОМС.
Стандарты леченья они составляют
в пределах отпущенных квот.
Лекарств дорогих в них почти не бывает,
и если узнает народ…
- Не верьте вы в детские сказки про чудо! –
промямлил он тихо в ответ. –
У вашей жены небольшая простуда.
Тревожиться повода нет.
Юрка, как ты сейчас в Гренландии?
Юрка, в этом что-то неладное,
если в ужасе по снегам
скачет крови
живой стакан!
Страсть к убийству, как страсть к зачатию,
ослепленная и зловещая,
она нынче вопит: зайчатины!
Завтра взвоет о человечине...
Он лежал посреди страны,
он лежал, трепыхаясь слева,
словно серое сердце леса,
тишины.
Он лежал, синеву боков
он вздымал, он дышал пока еще,
как мучительный глаз,
моргающий,
на печальной щеке снегов.
Но внезапно, взметнувшись свечкой,
он возник,
и над лесом, над черной речкой
резанул
человечий
крик!
Звук был пронзительным и чистым, как
ультразвук
или как крик ребенка.
Я знал, что зайцы стонут. Но чтобы так?!
Это была нота жизни. Так кричат роженицы.
Так кричат перелески голые
и немые досель кусты,
так нам смерть прорезает голос
неизведанной чистоты.
Той природе, молчально-чудной,
роща, озеро ли, бревно —
им позволено слушать, чувствовать,
только голоса не дано.
Так кричат в последний и в первый.
Это жизнь, удаляясь, пела,
вылетая, как из силка,
в небосклоны и облака.
Это длилось мгновение,
мы окаменели,
как в остановившемся кинокадре.
Сапог бегущего завгара так и не коснулся земли.
Четыре черные дробинки, не долетев, вонзились
в воздух.
Он взглянул на нас. И — или это нам показалось
над горизонтальными мышцами бегуна, над
запекшимися шерстинками шеи блеснуло лицо.
Глаза были раскосы и широко расставлены, как
на фресках Дионисия.
Он взглянул изумленно и разгневанно.
Он парил.
Как бы слился с криком.
Он повис...
С искаженным и светлым ликом,
как у ангелов и певиц.
Длинноногий лесной архангел...
Плыл туман золотой к лесам.
"Охмуряет",— стрелявший схаркнул.
И беззвучно плакал пацан.
Возвращались в ночную пору.
Ветер рожу драл, как наждак.
Как багровые светофоры,
наши лица неслись во мрак.
1963
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
