Жабы жадноваты даже жутко
Им жевать лишь, жариться на солнце
Жаворонки - жалкие малютки
Жаб ужимки не нужны в колодце
Да.
Я согласна.
Жаворонок с его призывами любить, радоваться и расцветать действительно жалок на фоне спокойных и прагматичных обывательски - милых жаб.
В точку.
Наивысшая оценка.
Сюжет, если честно, крутился довольно долго.И вся эта моя , так сказать, песнь содрана с когда - то прочитанной притчи.
Все, конечно, не ново.
Я - честно - за жаб.
Они довольно гармоничны и естественны, им хотелось жить так, как им этого хотелось.
А жаворонок, ничего не слыщащий и не видящий, упорно нарывался.
жабы живучее, естественнее, сильнее и удачливее жаворонков.
Жаворонков будут убивать всегда, ведь они так настойчиво мешают нормальному течению жизни нормальных жаб...
Думаю, правильно понял все. Не знаю пока что сказать: нужно, чтобы эмоций улеглись.
Читать "эмоции"
Я же говорю, что перепеваю лишь чьи - то сюжеты, своих пока не имеется))))
=== Приговор привЕден в исполненье... ===
самые лучшие образы - это те, в которых прямо действие не сказано, но оно там есть :)
вообще, стихи-шутки вроде фунтиков сочинять обманчиво легко, и многие уходят в банальности, и там в итоге происходит не юмор, а скука...
вам это не грозит :) у вас честная улыбка :)
хотя бы потому, что мне трудно читать длинные стихи :) а ваш я прочитал :) значит, для меня он был интересный :)
спасибо!
приятное чтение.
чувствуется, что Вы разбираетесь в поэзии и у Вас хороший вкус))))
Я - вообще, если честно, - очень и очень талантлива, одарена даже, можно сказать, безмерно))))
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Три старухи с вязаньем в глубоких креслах
толкуют в холле о муках крестных;
пансион "Аккадемиа" вместе со
всей Вселенной плывет к Рождеству под рокот
телевизора; сунув гроссбух под локоть,
клерк поворачивает колесо.
II
И восходит в свой номер на борт по трапу
постоялец, несущий в кармане граппу,
совершенный никто, человек в плаще,
потерявший память, отчизну, сына;
по горбу его плачет в лесах осина,
если кто-то плачет о нем вообще.
III
Венецийских церквей, как сервизов чайных,
слышен звон в коробке из-под случайных
жизней. Бронзовый осьминог
люстры в трельяже, заросшем ряской,
лижет набрякший слезами, лаской,
грязными снами сырой станок.
IV
Адриатика ночью восточным ветром
канал наполняет, как ванну, с верхом,
лодки качает, как люльки; фиш,
а не вол в изголовьи встает ночами,
и звезда морская в окне лучами
штору шевелит, покуда спишь.
V
Так и будем жить, заливая мертвой
водой стеклянной графина мокрый
пламень граппы, кромсая леща, а не
птицу-гуся, чтобы нас насытил
предок хордовый Твой, Спаситель,
зимней ночью в сырой стране.
VI
Рождество без снега, шаров и ели,
у моря, стесненного картой в теле;
створку моллюска пустив ко дну,
пряча лицо, но спиной пленяя,
Время выходит из волн, меняя
стрелку на башне - ее одну.
VII
Тонущий город, где твердый разум
внезапно становится мокрым глазом,
где сфинксов северных южный брат,
знающий грамоте лев крылатый,
книгу захлопнув, не крикнет "ратуй!",
в плеске зеркал захлебнуться рад.
VIII
Гондолу бьет о гнилые сваи.
Звук отрицает себя, слова и
слух; а также державу ту,
где руки тянутся хвойным лесом
перед мелким, но хищным бесом
и слюну леденит во рту.
IX
Скрестим же с левой, вобравшей когти,
правую лапу, согнувши в локте;
жест получим, похожий на
молот в серпе, - и, как чорт Солохе,
храбро покажем его эпохе,
принявшей образ дурного сна.
X
Тело в плаще обживает сферы,
где у Софии, Надежды, Веры
и Любви нет грядущего, но всегда
есть настоящее, сколь бы горек
не был вкус поцелуев эбре и гоек,
и города, где стопа следа
XI
не оставляет - как челн на глади
водной, любое пространство сзади,
взятое в цифрах, сводя к нулю -
не оставляет следов глубоких
на площадях, как "прощай" широких,
в улицах узких, как звук "люблю".
XII
Шпили, колонны, резьба, лепнина
арок, мостов и дворцов; взгляни на-
верх: увидишь улыбку льва
на охваченной ветров, как платьем, башне,
несокрушимой, как злак вне пашни,
с поясом времени вместо рва.
XIII
Ночь на Сан-Марко. Прохожий с мятым
лицом, сравнимым во тьме со снятым
с безымянного пальца кольцом, грызя
ноготь, смотрит, объят покоем,
в то "никуда", задержаться в коем
мысли можно, зрачку - нельзя.
XIV
Там, за нигде, за его пределом
- черным, бесцветным, возможно, белым -
есть какая-то вещь, предмет.
Может быть, тело. В эпоху тренья
скорость света есть скорость зренья;
даже тогда, когда света нет.
1973
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.