Какой бы ни был он, прошедший мимо,
Его наверно любит кто-нибудь...
(с) Зинаида Гиппиус
когда пьяная, спится глубже и как-то красочней,
замирается и вздыхается через шаг
мой король на луне построил мне домик карточный –
в каждой комнате равномерно стучат часы
он сказал, если ровно в полночь родится сын,
он научит его ходить, а меня дышать
он сказал, если пополудни родится доченька,
мне вернется мой голос и неуменье петь,
чтобы вопли сопровождали тугую плеть,
опускающуюся на спину и на живот
а ее он потом измажет золою дочерна
и отправит к тому, кто не любит и не живет
в этом мире
я сброшенная с луны
идиотка без знания физики и английского
готова прильнуть к чужому и бросить близкого
из увлечений: Шекспир, Шотландия и слоны
а у них там вверху почти неземная жизнь
мой король помешался на бренди и сериалах
все искусственно – теле-радость и теле-скорбь
и когда я смотрю в стареющий телескоп
то, что долгие годы тлело и отмирало
опять дрожит
я за восемь минут разучилась писать стихи
королевишна постсловесного ширпотреба
нас всего-то и разделяет вот это небо
а кажется будто сотня таких небес
при виде меня каждого пробивает на «хи-хи»
наверное, потому что я без
него половинчата
ну а дальше все будет четко не в рамках жанра
перепутано, перемолото до песка
он ведь знает, что я не спряталась, не сбежала
я ведь знаю, что он не плакал и не искал
мои дети сидят по полочкам в пышных платьях
не умея их бить, любить или обнимать, я
научилась бросать, как какая-то мама-птица
что жила во всех часах в белом домике на луне
и кричала и не давала проснуться мне
но сегодня с утра я составила четкий план
если, чтобы уснуть, мне надо было напиться,
значит, чтобы проснуться, надо еще сто грамм
Двенадцать лет. Штаны вельвет. Серега Жилин слез с забора и, сквернословя на чем свет, сказал событие. Ах, Лора. Приехала. Цвела сирень. В лицо черемуха дышала. И дольше века длился день. Ах Лора, ты существовала в башке моей давным-давно. Какое сладкое мученье играть в футбол, ходить в кино, но всюду чувствовать движенье иных, неведомых планет, они столкнулись волей бога: с забора Жилин слез Серега, и ты приехала, мой свет.
Кинотеатр: "Пираты двадцатого века". "Буратино" с "Дюшесом". Местная братва у "Соки-Воды" магазина. А вот и я в трико среди ребят - Семеныч, Леха, Дюха - рукой с наколкой "ЛЕБЕДИ" вяло почесываю брюхо. Мне сорок с лихуем. Обилен, ворс на груди моей растет. А вот Сергей Петрович Жилин под ручку с Лорою идет - начальник ЖКО, к примеру, и музработник в детсаду.
Когда мы с Лорой шли по скверу и целовались на ходу, явилось мне виденье это, а через три-четыре дня - гусара, мальчика, поэта - ты, Лора, бросила меня.
Прощай же, детство. То, что было, не повторится никогда. "Нева", что вставлена в перила, не более моя беда. Сперва мычишь: кто эта сука? Но ясноокая печаль сменяет злость, бинтует руку. И ничего уже не жаль.
Так над коробкою трубач с надменной внешностью бродяги, с трубою утонув во мраке, трубит для осени и звезд. И выпуклый бродячий пес ему бездарно подвывает. И дождь мелодию ломает.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
