Холод могильный и мрачные тучи. Месяца око склонилось над лесом,
Где на поляне, очерченной кругом, осень-колдунья обряд совершает.
В озере зелье бликует, по веткам тени змеятся, подобные бесам.
Криком пронзительно-громким пугая, кружится воронов стая большая.
Чёрную кошку смахнула на небо, звёзды зажгла – ритуальные свечи.
Карты гадальные, жухлые листья, для предсказания веером бросив,
Сложный пасьянс разложила, и снова карты не сходятся, хвастаться нечем.
Ветер поднялся. Шуршанием листьев шепчет свои заклинания осень.
У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо - город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше - плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
