Опять обыденно и просто
придёт зима,
а с ней норд-осты,
шакалы спустятся к жилью
с прибрежных невысоких склонов
гор буро-рыжих-не зелёных,
и заведут про жизнь свою
такие вои, вопли, стоны,
что станет мил простой уют
любых домишек, стен, кают.
Дожди как дробью -
в бок и в лоб,
в кизилы зябкие,
в грабинники.
Храня черкесские могильники
замрёт в унынии Дооб.
Дожди, ветра.
Всю ночь. С утра.
И Ашамба водою всбухнет
и понесёт бушуя в бухту
стволы и ветви,
прелый сор
(известный бедствия набор).
И мир наш превратится в остров -
под стон причала, рёв штормов,
под вой шакалов и нордостов,
под звуки странные домов...
О, Боги, есть вы, или нет -
храните древний Ашампет,
пусть поменялись имена,
но родина всегда одна.
Так гранит покрывается наледью,
и стоят на земле холода, -
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная -
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился - доселе не верится -
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти: разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное - это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда -
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. "Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся".
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
