Мы сидели, свесив ноги,
Над бурливою рекой.
Ни печали, ни тревоги,
Только радость и покой.
Щекотал мне нос травинкой,
Я смеялась весело.
Он любил свою Маринку,
Я Серёжкой грезила.
Вдруг закрыла солнце туча,
Раскололся небосвод,
Прокатился гром трескучий,
Дождь обрушился, и вот
Вмиг моё намокло платье,
И сама не знаю, как
Оказалась я в объятьях
И сказала: "Вот дурак!"
То-то весело нам было!
Так нас ветер закружил -
Я Серёжку позабыла,
Он Маринку разлюбил.
И могло ли быть иначе -
К нам любовь пришла с небес,
Мы храним её, тем паче,
Что Амуром был сам Зевс.
Осень
выгоняет меня из парка,
сучит жидкую озимь
и плетется за мной по пятам,
ударяется оземь
шелудивым листом
и, как Парка,
оплетает меня по рукам и портам
паутиной дождя;
в небе прячется прялка
кисеи этой жалкой,
и там
гром гремит,
как в руке пацана пробежавшего палка
по чугунным цветам.
Аполлон, отними
у меня свою лиру, оставь мне ограду
и внемли мне вельми
благосклонно: гармонию струн
заменяю - прими -
неспособностью прутьев к разладу,
превращая твое до-ре-ми
в громовую руладу,
как хороший Перун.
Полно петь о любви,
пой об осени, старое горло!
Лишь она своей шатер распростерла
над тобою, струя
ледяные свои
бороздящие суглинок сверла,
пой же их и криви
лысым теменем их острия;
налетай и трави
свою дичь, оголтелая свора!
Я добыча твоя.
1971
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
