Ух, какие вороны, какие вороны
В январе надзирают мои небосклоны -
Толстобрюхие, грузные аэростаты
Как во время блокады, во время блокады!
Вот с высот налетают, хвостатые бомбы,
Вот по мусорным бакам орудуют, зомби;
Вот в пара́х самогонных морозного рая -
Мутноглазые фраеры - песни горланят!
И куда ни укроюсь, куда ни шагаю -
Всё на вышках охранных сидят, вертухаи,
По периметрам дней, расколючив пунктиры…
На заборах, на ветках - везде конвоиры!
Вот такие вороны - орланы-вороны! -
Разделили мне землю и небо - на зоны;
Коль не выклюют глаз, коль ушей не оглушат,
Так сшибут, подомнут под тяжёлые туши.
Но ведь я уже про́жил все смерти и страхи,
Все осадные зимы, режимы, ГУЛАГи,
Все заразные зоны, все лютые сроки…
Но ведь я уже ожил - в заветные строки!
Что взошли из зерна над костьми Чекмарёва,
Из свинца, залетевшего в грудь Гумилёва,
Из разбитых, беззубых васильевских дёсен,
Из кровавого пуха корниловских вёсен.
Только я уже тёрся колымским загаром
По шаламовским психиатрическим нарам,
И у мусорных баков в кутиловских скверах
Я уже побродяжничал - не в полумерах!
Потому я не вправе на мир обозлиться -
Мир, в котором жестоки, конечно, не птицы,
И в котором, по счастью, не только вороны
Населяют святые мои небосклоны!
Фонтан в пустынном сквере будет сух,
и будет виться тополиный пух,
а пыльный тополь будет неподвижен.
И будет на углу продажа вишен,
торговля квасом
и размен монет.
К полудню
на киоске «Пиво — воды»
появится табличка «Пива нет»,
и продавщица,
мучась от зевоты,
закроет дверь киоска на засов.
Тут стрелка электрических часов
покажет час,
и сразу полвторого,
и резко остановится на двух.
И все вокруг замрет,
оцепенеет,
и будет четок тополиный пух,
как снег на полотне монументальном.
И как на фотоснимке моментальном,
недвижно будет женщина стоять
и, тоненький мизинец оттопырив,
держать у самых губ стакан воды
с застывшими
недвижно
пузырьками.
И так же
за табачными ларьками
недвижна будет очередь к пивной.
Но тут ударит ливень проливной,
и улица мгновенно опустеет,
и женщина упрячется в подъезд,
где очень скоро ждать ей надоест,
и, босоножки от воды спасая,
она помчит по улице
босая,
и это будет главный эпизод,
где женщина бежит,
и босоножки
у ней в руках,
и лужи в пузырьках,
и вся она от ливня золотится.
Но так же резко ливень прекратится,
и побежит по улице толпа,
и тополя засветится вершина
и в сквере заработает фонтан,
проедет поливальная машина,
в окно киоска будет солнце бить,
и пес из лужи будет воду пить.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.