Но твердо знаю: омертвелый дух никаких форм не создает; работы в области форм бесплодны; «Опыты» Брюсова, в кавычках и без кавычек, — каталог различных способов любви — без любви
Сама же вцепится в апрель, как из этапа
каторжанка, распустит волосы, вакханка,
по венам пустится метель...
/Hhrust.Зима/
Зима. Заложница природы, воды застывшей в волосах.
Каморка, темень, гололёды, тяжёлый иней на стихах,
бессмысленность уставшей жизни, безмыслие в делах мирских
и бугорки замёрзших слизней на тротуарах слободских,
безумные счета за воду, канализацию и свет,
и расточительную моду. Фонтан желаний в Рождестве
решит проблемы корпораций до валентиновой поры,
но миллиарды аберраций хрестоматийны и стары —
ничто не радует под сизым и неприглядным потолком,
и нахлобучивает кризом внезапным, страшно глубоко
до тошноты и ватной дрожи; бегут, как крысы с корабля,
любые мысли по рогоже полуживого февраля.
Следы зашоркает позёмка, и убежавшая зима
голодным выжившим лисёнком метнётся в ближние дома
апрелю под ноги, закружит, внесёт собой переполох,
теплом негаданным завьюжит, юга поднимет на крыло.
Потоком крошится темница.
На среднерусском бережке стоит
красавица-девица с солёной дробью на щеке.
Нескушного сада
нестрашным покажется штамп,
на штампы досада
растает от вспыхнувших ламп.
Кондуктор, кондуктор,
ещё я платить маловат,
ты вроде не доктор,
на что тебе белый халат?
Ты вроде апостол,
уважь, на коленях молю,
целуя компостер,
последнюю волю мою:
сыщи адресата
стихов моих — там, в глубине
Нескушного сада,
найди её, беженцу, мне.
Я выучил русский
за то, что он самый простой,
как стан её — узкий,
как зуб золотой — золотой.
Дантиста ошибкой,
нестрашной ошибкой, поверь,
туземной улыбкой,
на экспорт ушедшей теперь
(коронка на царство,
в кругу белоснежных подруг
алхимика астра,
садовника сладкий испуг),
улыбкой последней
Нескушного сада зажги
эпитет столетний
и солнце во рту сбереги.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
